колене у Нокса и Тил бледные горизонтальные шрамы. Такие же, как у Илая после падения с велосипеда.
Это были они.
Нокс и Тил – те дети, пострадавшие от рук мамы.
Эйден и я – не единственные выжившие.
Глава седьмая
Эльза
На следующий день во время завтрака я сижу молча и едва притрагиваюсь к еде.
Обычно я разговариваю с Ноксом, но сегодня не могу заставить себя посмотреть ему в глаза.
Не после того, что вспомнила вчера.
Папа и Агнус разговаривают о делах на бирже. Нокс уже не надеется, что кто-то будет его слушать, поэтому просто балуется едой Тил. Она пинает его под столом, и звук эхом разносится по обеденному залу. Он воет, словно его убивают.
Задумываюсь, кричал ли он, когда мама резала ему колено в тот день.
«Не смей».
Если я позволю темным мыслям захлестнуть меня, то просто не смогу нормально существовать. И буду мучиться от бессонницы, прижав колени к груди, как прошлой ночью.
Опускаю голову пониже, чтобы Тил и Нокс не заметили пылающих щек.
Почему земля не может разверзнуться и поглотить меня?
Как бы это выглядело, если бы рядом сидел Эйден? Во-первых, он бы не смущался. Во-вторых, знал бы, как действовать в этой ситуации.
«Мозг, да что с тобой, черт возьми? Мы разве не договорились выбросить Эйдена из головы?»
Прошло всего три дня, как мы виделись. В смысле в памяти еще свежи он и его тупая помолвка.
«Ну уж нет, мозг. Это не так работает. Забудь его. Забудь нафиг».
– Мы будем в моем кабинете, если тебе что-нибудь будет нужно, принцесса.
Папа и Агнус встают из-за стола.
Я была слишком увлечена внутренним диалогом со своим мозгом и не заметила, как они замолчали.
Папа улыбается мне.
– Потом покатаемся на лошадях.
– Но я не умею.
– Умеешь. – Он улыбается. – Нужно просто вспомнить.
Только после того, как они с Агнусом удаляются вверх по лестнице, я понимаю, что за столом остались Нокс и Тил.
И больше никого.
Господи. Что мне сейчас, блин, делать?
Бежать? Да ну, это невежливо.
Спрятаться под столом? Глупо.
Щедро шлепаю порцию джема на тост и неторопливо размазываю его, будто я художник. Сейчас я бы сделала что угодно, лишь бы избежать их общества, но не особенно верю, что ноги способны унести меня отсюда.
– Все хорошо? – Нокс откусывает булочку. – Ты не проронила ни слова со вчерашнего ужина.
Тил таращится на меня из-под густых длинных ресниц, но ничего не говорит.
«Ты взрослая. Держи себя в руках, черт возьми».
Глубоко и тяжело вздохнув, поднимаю голову и крепко сжимаю в руках тост.
Две пары глаз пристально смотрят на меня. Карие и цвета полуночи.
Вот почему Нокс и Тил показались мне знакомыми, когда я впервые их увидела – точнее, не впервые.
– Я помню встречу с вами много лет назад. – Мой голос звучит тяжело из-за подавляемых эмоций. Я едва дышу и уж тем более говорю. – Мне жаль, что мама так поступила