было лучше название – «Приказано жить!». «Последний звонок» – тоже было неплохо, – сказал Римантас.
– Зачем вернулся, тихушник?! – тихо возмутился Ромашин:
– Банально! За то романтично. И потом… это – рабочее название! Зачем вернулся, спрашиваю, призрак благополучия?
– Часы забыл, – тяжело вздохнул Римантас, забрал со стола свои золотые часы, но уходить не торопился, присел на венский стул, продолжил задумчиво рассуждать:
– Может, назвать повесть «Над пропастью любви»?
– Поклон в сторону Селинджэра? – усмехнулся Ромашин.
– Почему нет? Будь смелее, отважнее, наглее, Виктор! – сказал Римантас, с ударением на букву «о» в имени. – Замахнись на классику! Звучный псевдоним возьми. К примеру, Виктор Рома! Гораздо лучше звучит! Ромашин, даже для журналиста, слишком простенько, незатейливо. А над «пропастью любви» очень метафорично будет звучать. Во всяком случае, по моей жизни так. Чувствуешь, как что-то надвигается грандиозное, необъяснимое, разверзается под ногами, будто пропасть… а это любовь! Как-то так…
– Да ты большой романтик!
– Сомневался?.. Имя Руся так и оставишь в романе? Или повести? Позаимствовал имя у героини Бунина даже для дочери. Будь оригинален, Виктор, и слава тебя настигнет!
– Всё сказал? – спросил Ромашин. Он спокойно относился к критике не только своего партнера по картам – самодовольного франта.
– Блюм прав, – негромко проговорил Римантас. – И Николаенко прав: кур вожжои? Куда же мы едем, Виктор? В НИ-КУ-ДА! Не будет тут нормальной жизни. Не будет…
– Где? – уточнил Ромашин.
– Здесь, в СеСеСеРе. Чернобыль – начало грандиозного конца.
– Поживём-переживём, – не согласился Ромашин. – Много было начал конца, но все они привели к возрождению.
Пока Ромашин договаривал фразу, он услышал, как за Римантасом захлопнулась дверь.
На скрипучей раскладушке тяжело поворочался Блюменкранц.
– Не спится? – спросил Ромашин.
Послышался тяжкий вздох.
– Не жалеешь, Витя, что из Одессы уехал? – спросил доктор.
– Ты же знаешь, девочки стали часто болеть, – ответил Ромашин. – Решил сдвинуться ближе к югу! Понятно, деревня Ялта – не Одесса, но тут мне спокойней работается и… живётся. Вот и домик чудесный подвернулся. Римас поспособствовал.
– Да уж… Поспособствовал. Вику у тебя увёл, негодяй!.. Ахр-р, – зевнул Блюменкранц. – Спа-ать-спать-спать!..
– Давно пора было разводиться! Виктория всех извела, меня, доверей. Так что, Римусу-примусу и за это огромное спасибо. Пусть теперь отдувается! От него она не отцепится. Спи, доктор, отсыпайся перед дальней дорогой.
В ответ снова скрипнули пружины раскладушки. Вскоре раздался легкий храп Блюменкранца.
В тёмно-лиловом спортивном костюмчике Руся бежала вдоль кромки моря, совершая утреннюю разминку. Худенькая, изящная девочка, с лёгкой поступью подростка. Ни груди, ни бёдер.