Егор, мужик простой, но бдительный, нос задрал, принюхался. «Газом пахнет! Точно, газом! Вот те крест!» И давай телефон дергать, газовую службу вызывать. «У нас тут утечка! В психушке! Срочно приезжайте, а то все взлетим на воздух!»
Начальница Марьванна, женщина громкая и нервная, как услышала про газ – тут же в панику. «Что творится?! Что за бардак?! Кто отвечает?!» Бегает по коридору, руками машет, голос как сирена войны.
Лиза стоит бледная, как поганка, сердце колотится – сейчас все выплывет наружу. Но тут в голове мелькнула мысль – спасительная и подлая. «Марьванна, – пищит Лиза еле слышно, – это пациенты… наверное… еду в унитаз выкинули… Вот и запах…»
Марьванна как услышала – глаза налились кровью. «Ах они паразиты! Опять безобразничают! Я им покажу еду в унитаз кидать!» И полетел ураган Марьванна в палату №10, где пациенты сидели тихо-мирно, кто в шахматы играет, кто в окно смотрит, кто просто в себя ушел.
Ворвалась Марьванна, как буря, топот ног, крик на всю палату: «Кто это тут еду в унитаз выкидывает?! Я вас спрашиваю! Признавайтесь, сразу говорю, хуже будет!» Пациенты сидят, молчат, глазами хлопают, не понимают ничего. Они уже привыкли – ругают их часто, за все подряд, и без повода тоже. Смиренно головы опустили, ждут, когда гроза пройдет.
Марьванна орала, метала громы и молнии, грозила карами небесными и земными. Пациенты слушали молча, только глаза бегали из-под лобья. Лиза стоит в коридоре, смотрит на это представление – и стыдно ей, и страшно, и смешно одновременно. Вроде бы и виновата, а вроде и не она вовсе. Редька эта проклятая виновата, и Глушко с ее салатом, и Марьванна с ее нервами. Все виноваты, кроме нее, вроде как.
Но тут появляется сестра Рита, вторая медсестра, женщина простая и болтливая, как сорока. И начинает она всем подряд рассказывать – кто спросит, кто не спросит – про редьку эту самую. «Вы представляете, – щебечет Рита, – Глушко Лизке салат принесла! Редька одна! А Лизка же не стала обижать, взяла. А потом – в унитаз! А вонь – на весь центр! Егор газовщиков вызвал! Марьванна взбесилась! Пациентов ругает ни за что!» И хохочет Рита, довольная, как будто кино комедийное посмотрела.
А Вера Глушко – вот же неудача – как раз мимо проходила. Услышала Ритину болтовню, про салат свой узнала, и про унитаз. И тут ее как прорвало. Глаза слезами налились, губы задрожали, и как завопит она на весь центр: «Салат мой! В унитаз?! Мою любовь в унитаз?!» И в истерику – головой о стену, руками машет, волосы рвет на себе.
Начался полный алес. Марьванна бросила ругать пациентов, переключилась на Глушко, пытается ее успокоить. Рита стоит, хлопает глазами, понимает, что переболтала лишнего. Сторож Егор бегает с рацией, газовщиков ждет. Пациенты вылезли из палаты, смотрят на это безумие, как на спектакль бесплатный. Кто смеется, кто сочувствует, кто просто стоит и ничего не понимает.
А Лиза – стоит в сторонке, смотрит на этот балаган, и думает: «Ну вот и приехали. Редька проклятая. Маленький салат,