настоящий. Притонище! Публичный дом! Срамота…
Я дёргаю за ручку, и действительно оказывается, что она не заперта. Музыка и голоса становятся ещё на порядок громче. Открываю дверь шире и захожу в прихожую. Если можно так выразиться.
Смрад стоит невероятный. Как только я оказываюсь внутри, в нос моментально бьёт запах алкоголя и дешёвых сигарет. Брезгливо морщусь и разглядываю обшарпанные стены. Ремонта эта квартира не видела давно. Обои выцвели и местами свернулись, у стены стоит видавший виды покосившийся шкаф, битком набитый дутыми куртками. На полу из поредевшего паркета горой свалена обувь.
Празднуют, похоже, на кухне или в гостиной. Именно оттуда доносится весь шум-гам. И именно оттуда выруливает полноватая женщина в уродливом платье.
– Твоиии глазааа, – пытается пропеть она прокуренным донельзя голосом.
Видит меня. Останавливается как вкопанная. Вынимает изо рта дымящуюся сигарету и широко улыбается губами, накрашенными помадой оттенка вишни.
– Охо, – хлопает ресницами, удивлённо меня разглядывая. – Это кто ж у нас такой тут нарисовался?
Поправляет наряд и бюст. Пошатываясь, принимает (как ей кажется) свою лучшую позу. Я вскидываю бровь.
– Алёна где? – спрашиваю устало.
Нет, ну она видела себя вообще в зеркале? Платье чересчур короткое и сидит на ней просто отвратно. Открывает взгляду толстые ноги, обтянутые капроновыми колготками, порванными на коленках и внизу. Колбасу в сетке напоминает, ей-богу.
– Кааать, – орёт она хрипло. Кашляет и снова скалится. Подмигивает мне, вызывая приступ тошноты. – Каааать, слышь, быстро двигай сюда!
– Ну чё, неси быстрей тряпку, Галь! – кричат ей в ответ.
Музыка из телевизора становится чуть тише, но на фоне звучит нетрезвый мужской смех. И мне это вообще не нравится.
– Сюда иди, Лисицына, говорю!
– Мне Алёна нужна, – повторяю нетерпеливо и сам направляюсь предположительно в сторону кухни.
– Сама чё ль не нашла? Я ж сказала те по-русски, в ванной лежит! – появляется из-за угла ещё одна женщина. Женщина, смутно напоминающая мою Лисицу. Те же волосы, похожие черты лица. Должно быть, это её мать.
– Гляяя, какого зайчика слааадкого к нам занесло! – еле ворочая языком, сообщает дама с вишнёвыми губами. – Алёнку ему подавай!
Екатерина проходится по мне оценивающим взглядом.
– Сдрысни, Галь. Покумекать надобно с парнишей…
– Чё эт-то, от лучшей подруги есть секреты? – обиженно-возмущённо спрашивает та в ответ.
– Ты за тряпкой шла. Бери в ванной и шуруй вытирай разлитое пиво, – раздражённо приказывает и толкает её в спину мать Лисицыной.
– Ну блин, – сопротивляется та. – Дай хоть поглазеть-то. Эт чё, Алёнкин? Хорооош. Оооочень даже. Отхватила так отхватила.
– Слиняй туда хотя б, а? – Екатерина загоняет докучливую тётку обратно на кухню и прикрывает дверь.
– Я могу с Алёной увидеться? – теряя терпение, осведомляюсь я.
– Не можешь.
– Это