тебе. Скучно же так. Я вот иногда думаю, тип, бросить все. А потом чё, ерундой страдать? Куда работать? Замуж выйти, дак телом не вышла, чтобы пацики бегали. Моя типа подруга Маринка при баблишке, работает недалеко в стриптизе, дома только красится и телик смотрит, а я не могу, чё-та в голове, видимо, еще осталось. На квартиру копит, вещи покупает. Знаешь, чё еще там делает?
Женя легко засмеялась, а во мне засвербело. Наверное, коктейль, наверное, контрасты.
– Отдается за деньги, как интердевочка. Ну, помнишь фильм?
– Я не смотрела.
– Да как так, фильм детства, – она вздохнула, а потом ухмыльнулась, зубы у нее слегка пожелтели от крепкого чая с пятью ложками сахара. – Какая, грит, разница, давать утырку из подъезда, или бедному прыщавому однокурснику, или тут мужикам при деньгах, всего-то пузо потерпеть да перегар.
– А давно вы знакомы?
– С Маринкой-та? С детства, она ко мне привыкла, раньше мы обе не пришей кобыле хвост ходили, она нестрашная и тупая, я толстая, но поумнее, а сейчас видишь, как вышло… Сейчас вот Мариша, Маришка. Зовет все в клуб развеяться, типа накрашу, грит, приодену, ха-ха, прираздену, потусишь, папика найдем, а то чё как лошара, мало ли любителей, а мне чё-т стремно пока.
Женя погрустнела, закачалась сильнее. Скрип качелей убаюкивал, голова откинулась назад, я смотрела на белесое небо; желала лишь улететь.
И тогда все равно я продолжала подначивать брата, вредить, но за месяцы и годы часть луга подвыцвела, подрастеряла былую остроту, а очарование рассеялось; теперь Сережа-Бенджи не скачет по траве; его здесь вообще нет.
– Ну а так, типа, подумать, что мне этот институт? Куда дальше? Что делать? Зарплаты видела? На еду и прокладки, за газ, свет, чё там еще есть, заплатить, погулять раз-два в месяц, а если жить негде, снимать еще. Ни отложить, ни в отпуск сгонять, ни в «Мак Пик» сходить. Ай забей. Тошно-тошно-тошно. Бли-и-ин.
– Ну.
– Хорошо забрало. Будешь еще одну пополам? На.
И через минуту:
– Мы тут кочевряжимся, осуждаем. А мож того, потом окажется, что эт Маринка нас всех умней?
Я откинулась еще дальше, так, что, если еще немного, разломится позвоночник, стукнется с той стороны голова и покатится, свободная, вниз.
– Будет прикол.
Нам слишком тоскливо здесь жить.
Женя и притащила нас в киноклуб «Посторонним В», прохрипев что-то про рутину и совет парня, который не вылезает из «Люка», адеграундного клуба с фейс- и даже культурным контролем.
– Там показывают артхаус, ну типа странные такие фильмы, да и вообще сходим проветримся.
– Только ко мне не приставать, не понравится – уйду.
– Без бэ, без бэ, – подняла руки Женя.
Популярное место: дом писателя, двухэтажное эклектичное здание с массивной дверью, полуциркульными арками на окнах; расслабленная публика, шлейф интеллектуального безумия.
– Ну что, уходишь? – засмеялась. – Остаешься?