вам платил.
– Вы платили, я написал, а насчет радио не переживайте, те, кто это радио слушают, вашу газету не читают, так что печатайте смело.
Муслинов только головой покачал, что Слегинидзе, ввиду особенностей связи, не увидел, но делать было нечего. Статья ушла в номер. Муслинов же дал себе зарок более не иметь со Слегинидзе дел в таких вопросах.
Телефон он положить в карман не успел. Раздался звонок, но звонил не Слегинидзе. Это был молодежный лидер и борец с коррупцией Голяев. Таинственным голосом он пригласил Муслинова зайти сегодня вечером в гости.
Муслинов утомленно покачал головой, все эти дрязги и треволнения вывели его из равновесия. Он заперся в кабинете, где открыл шкаф, включил в телефоне «Оду к радости» и удобно расположился напротив открытого шкафа в кресле с бокалом отличного красного вина в руке. Из шкафа на него смотрел манекен, одетый во фрак и цилиндр.
Оставалось совсем немного – чтобы эту музыку исполнял оркестр в Стокгольме, и чтобы он, Муслинов, был бы там же в этом фраке.
Муслинов начал подсчитывать, на что можно было бы потратить премию: «…Ну, домик на острове или в Испании, машина хорошая, вклад в банк… швейцарский, разумеется, но можно и Кайманы, гражданство тоже хорошо бы швейцарское…»
В дверь постучали, выведя его из мечтаний. Он поморщился, допил вино залпом, поморщился еще раз – такое вино надо пить не торопясь – закрыл шкаф и приступил к делам.
За дверью стоял все тот же Автихранский. В руках его был бесценный для него материал о том, что ресталинизация в России достигла невиданных размахов и в Санкт-Петербурге на намывных территориях строят элитный квартал под названием «Архипелаг гуляк», а в коммунистических газетах памятник «Стена скорби» назвали очередью либералов за грантами.
Муслинов опять поморщился и покачал головой – этот феерический бред никуда было нельзя применить. Вспомнился фрак, вино…
Вообще-то, фрак был не только в его шкафу. С теми же целями фрак в шкафу держал и редактор чертовски оппозиционной радиостанции Вересилов. Руководительница телеканала «Вошь» Арсения Соколок фрака не имела, хотя отнюдь не была против присуждения ей Нобелевской премии. Но читатель, наверняка понимает, что если женщина с репутацией Соколок, выходит на сцену во фраке, то это, скорее всего кабаре.
Сон Шабровича
Ветер приятно холодил лицо. Шабрович оглядел горизонт из-под руки. С вершины пирамиды, на которой он стоял, было видно все – корабли, идущие по далеким морям, дирижабли, плывущие меж облаками… Казалось, сами облака плывут ниже вершины этой пирамиды.
Величественная эта пирамида, новая Вавилонская башня, была составлена из матрасов на манер гигантского карточного домика, этажи ее терялись где-то там – внизу, куда было страшно смотреть, но если взглянуть, можно было видеть копошащееся с матрасами быдло.
Далеко в стороны уходили