но он пока еще не понимал, как ему с этим быть.
Где-то вдалеке тревожно вскрикнула чайка.
Или не чайка? Тизкар, наконец, мотнул головой, приходя в себя. Камень под ногой вывернулся, скользнул вниз, другой ногой он умудрился зацепить торчащий корень и, с размаху, полетел в грязь.
– Да смотри ж под ноги, наконец, демоны тебя раздери! – буркнул Этана, рывком, за шкирку, вытаскивая его из канавы.
Вот ругается Буйвол сквозь зубы, а самого ведь тоже шатает. Сам устал. Эх, да все устали. И по горам лазить совсем не привыкли, и лесов отродясь не видели. Пока шли от Аннумгуна по берегу – хорошо было идти, весело, песни пели, шутки шутили. Как у подножья гор начались непролазные заросли олеандра и церциса, тоже еще идти было можно. А вот как дорога взметнулась вверх, то щерясь провалами голых скал, то смыкая над головой мохнатые сосновые лапы – вот тогда хорошо прочувствовали: куда и зачем идут.
Не нравился царю тот этот поход? Да уж, кому бы понравилось?
И ведь не в чудище же дело, сдалось оно? Что они, чудищ никогда не видели? Убьют – так убьют, не убьют – так… Первый раз что ли? Да провались оно, это чудище!
Если развернутся и уйдут – Лару Златокудрая разгневается, а не уйдут, победят чудище, – разгневается Гизиду, хозяин лесов. Не победят – так просто, по-тихому, башку сложат. Может оно и лучше, по-тихому? Пусть боги сами разбираются, кто – кого, у них свои счеты, людям в такие дела лучше не лезть. А то еще разозлятся, сровняют в божественном гневе весь Аннумгун с лицом земли. Что им? И камня на камне не оставят. Доказывай потом…
Кто разберет, как лучше. Вздохнул. В такие минуты Тизкар готов был радоваться, что стоит за спиной, на шаг позади. Слава богам – не ему решать! Что бы он решил?
Впрочем, Златокудрая-то пострашнее хозяина лесов будет, лес – он от Аннумгуна далеко, да и что им с этого леса… а Она рядом. Златокудрая – это сама жизнь.
Ладно. Осталось немного, вон сколько уже прошли. Тизкар оглянулся через плечо.
Где-то там, позади, шел Мелам. Шел? Или может уже не шел, пропал, растворившись в мелкой навязчивой мороси. Мелам то появлялся, то незаметно исчезал, когда ему заблагорассудится, то ли наставник, то ли советник царя, хотя что делать советнику в таком месте? Да и наставник уже ни к чему, не по возрасту – такого царя, как Атну, поди наставь. Седой, поджарый был Мелам, с крупным породистым носом и тонкими, словно витые канаты, руками. Говорят, еще у старого царя Лугальбанды в наставниках ходил, а то и у Энменкара… хотя брешут поди, не живут люди так долго. В глаза наставника уважительно называли Мелам-Ату, за глаза не менее уважительно – дед. Глянешь на такого деда, и сразу становится ясно – не моргнув глазом уложит и буйвола Этану, и здоровенного Тизкара на обе лопатки, хоть обоих за раз.
– Ну, долго еще? – тихонько поинтересовался Тизкар, больше всего опасаясь, что за разговоры Буйвол сейчас свернет ему башку.
– Все, пришли! – царь вдруг оказался рядом, сверкнул прищуром серых пронзительных глаз.
Там, впереди, из-за