все же темное.
Жуков улыбнулся. И зубы его казались нестерпимо белыми, как пронизанный солнцем первый выпавший снег.
– Давненько не бросал противотанковых гранат. Думал, что уже не придется.
– Война… – ответил Журавлев.
– Потому людям своим категорически накажи всегда иметь при себе оружие.
Журавлев вспомнил про Иноземцева: «Ну я ему!..» – и ответил:
– Слушаюсь!
Дождь бил о железо, которое нешироким карнизом тянулось над окном, и темнота льнула к стеклам, целым, с аккуратно наклеенными марлевыми полосками. Постукивание дождевых капель не отличалось обычной монотонностью, а было каким-то неритмичным, нервным и даже злобным.
Дыхание ветра, а точнее – его посвист отчетливо слышался в зале столовой Военфлотторга, погруженном в мрак, точно пещера.
Электрический свет сегодня не поступал, но Жуков не велел зажигать свечей. И два обыкновенных карманных фонарика, зашторенных синей слюдой, лежали на столе, и свет от них держался за потолок двумя синими кругами с желтоватыми оттенками близ центра.
Пирог источал хороший запах свежевыпеченного теста. Но из-за темноты все старания Нины Андреевны и Софьи Павловны оказались во многом напрасными. Пирог смотрелся обыкновенным круглым пятном.
Мужчины, как монументы, возвышались вокруг стола.
Жуков сказал:
– Память!..
– И слава! – ответили офицеры тихо, но дружно.
Это было уже традицией.
Стаканы сверкнули гранями, словно пламя салюта.
Шел сентябрь 1942 года…
Глава пятая
Погода в ту пору и в августе, и в сентябре была все-таки сносная, дожди приходили не часто. И виноград одичал и разросся, потому что много, очень много пустырей появилось вместо домов, и сады раскинулись беспризорные. Заборы исчезли. Горные улицы напоминали один большой сад.
Нижний город был разбит еще сильнее. В центре остались считанные дома да деревья с порубленными ветками, которые осколки, прежде всего от зенитных снарядов, срезали очень просто.
За колодцем разбомбило дом. Он был неглубокий, этот колодец, его деревянный сруб потемнел и оброс зеленым мхом. Вода в нем – холодная, прозрачная – едва прикрывала дно. Она не успевала накапливаться, потому что водопровод в городе не работал и к колодцу ходили люди с нескольких улиц.
Невдалеке от колодца, метров на пятьдесят ниже, жил большой парень лет пятнадцати – Васька Соломко. В детстве он упал с дерева, и с тех пор его били припадки. Вообще же он был хорошим малым, только немного заикался. Он охотно выручал малышей из беды – сердце у Васьки стучало доброе и справедливое. Он с увлечением собирал разные штучки, имевшие спрос среди пацанов. С ним всегда можно было обменяться той или иной вещью.
Степка размахивал пустым ведром, и оно издавало крякающий металлический звук: кря-кря, кря-кря!.. Солнце припекало спину. Земля пахла очень хорошо.
Возле дома и на крыльце Васьки не было видно. Степка крикнул:
– Вася!
Потом