Казимировна унесла куклу в другую комнату и плотно прикрыла за собой дверь.
Журналов на столе лежало много. В одном из них был нарисован пузатый Геринг, который смотрел в небо, и вместо облаков над ним витала петля. Все было угадано правильно!
Ванда вышла. Она была одета в другое, чем четверть часа назад, платье, сшитое из черной материи, тонкой, кажется, шелковой, а может быть, и какой иной, но очень богатой, с выбитыми сложными рисунками внизу и на груди. На этот раз она была приветлива и держала куклу очень бережно.
– Мы назовем ее Инна, – сказала Ванда.
– Как хочешь, – согласился он.
И это немножко разочаровало Ванду. Но когда они вышли во двор, она все же не стерпела:
– Что-то тебе давно не приходили письма из Архангельска.
Беатина Казимировна еще не закрыла за ними дверь:
– Ванда встала сегодня не с той ноги.
Девочка повела плечами. Побледнела. Даже ноздри расширились от злости.
Они молчали на скамейке долго. Наверное, с полчаса. Потом он не вытерпел и решил открыться:
– Хочешь, сегодня Красинину в сад гранату бросим?
Она повернула к нему голову, нацелилась взглядом, словно собиралась расстрелять, и твердо сказала:
– Хочу.
– Вечером, когда стемнеет…
– У тебя есть граната?
– Да. И запалы есть.
– Шутишь!
– Нет. Поклянись мамой и папой, что никому не скажешь.
Это была самая страшная клятва…
– Клянусь, – сказала она.
– Нет. По всем правилам.
– Клянусь мамой и папой, что никому никогда не скажу о том, что узнаю от тебя.
И он повел Ванду в подвал. И открыл свою тайну.
– Здесь целый склад! – удивилась она. – Зачем тебе столько?
– Так нужно… Я хочу убежать на фронт.
Тогда она шепотом сказала:
– Клянись мамой и папой, что никогда никому не выболтаешь.
Он поклялся.
– Хорошо, – удовлетворилась Ванда. – Знаешь, почему я поругалась сегодня с мамой?
– Нет.
– Она не разрешала мне надевать это платье. Правда, несправедливо? Ведь сегодня день моего рождения.
– Взрослые судят по-своему.
– Я с ней часто ругаюсь, – сказала Ванда.
Когда они вылезли из подвала, платье Ванды было в пыли и паутине. Степка тоже перепачкался с ног до головы. За кустами они долго и старательно очищали друг друга.
Ванде исполнилось тринадцать. На десять месяцев она была старше Степки. Но угадать этого не смог бы никто. Потому что Ванда ходила нежная и хрупкая, как Мальвина из «Золотого ключика». А Степка… Степка вымахал словно бурьян в огороде. И еще сильно загорел – от загара все кажутся взрослее. А к Ванде загар не приставал. И лицо ее по-прежнему оставалось светлым, но, конечно, гораздо темнее, чем волосы, потому что волосы совсем выгорели от солнца и стали не белыми и не желтыми, а такими, немытыми; но это была неправда, ибо Беатина Казимировна два раза в неделю заставляла Ванду мыть голову дождевой водой и ежедневно