в вязанный шарф.
– Доброе утро, девочки, – кивнул он. – Опять бродите?
– Исследуем территорию, – сказала Тая. – Проверяем, все ли привидения на месте.
Филарет усмехнулся.
– Одно вчера уехало. Старый Пётр. Вы, может, слышали?
Мира остановилась.
– Пётр?
– Селиванов. Жил тут неподалёку. Чудак, но мудрый. Иногда приходил, говорил, что «нужно проверять, не шевелятся ли полки». Уехал пару дней назад. Говорил, что в городе его кое-что зовёт. А потом добавил: «но она всё равно меня найдёт».
– Кто – она?
Филарет пожал плечами.
– Он не уточнял. А у него часто так. Полуслова, полувопросы.
Снег не начинался. Но в воздухе уже чувствовалось – скоро.Мира ничего не сказала. Просто посмотрела в сторону тропинки.
На следующий день мир решил быть обычным. Настолько обычным, что Тая, проснувшись, заявила:
– Если сегодня не появится хотя бы один призрак или стена не начнёт выть, я официально объявляю выходной и хочу печенье.
– А если будет вой?Мира, сидевшая на подоконнике с ногами, закинутыми на батарею, кивнула, не отрываясь от книги (не той самой, а обычной – с рецептом древнегреческой соли и забытым автором). – Тогда пусть хотя бы будет в ритме блюза. Я хочу немного стиля в этой библиотечной бездне.
На кухне пахло подгоревшими тостами. Один из монахов не рассчитал время и теперь пытался спасти подгоревший край с помощью чайной ложки и молитвы.
– Может, это и есть твой призрак, – заметила Мира, глядя, как он дует на хлеб, словно на свечу.
– Если я когда-нибудь умру в библиотеке, – сказала Тая, – пусть на моём надгробии напишут: «Она так и не нашла нужную полку».
– Или: «Она верила, что кофе спасёт мир. Ошибалась, но умерла красиво».
– В кружке.
Они хихикали, поедая печенье, которое на вкус было как уголь, но всё равно было вкусным. Потому что это было частью ритуала: утро, обшарпанный стол, мир, где время не спешит.
Позже они отправились на чердак. Там якобы хранились старые афиши, и Тая решила, что это золотая жила для вдохновения.
– Здесь пахнет старым деревом и несбывшимися мечтами, – сказала она, вдохнув с драматизмом.
– Или старым деревом и мышами, – уточнила Мира, разглядывая паутину, которая явно держалась на честном слове.
Тая подошла к нему как к святыне.Среди коробок они нашли потрёпанный свиток с надписью «Каталог временно недействителен». – Это я, – прошептала она. – Мой духовный документ.
Мира смеялась. И смеялась искренне. Потому что такие моменты, пусть даже среди пыли и шелеста бумаги, были настоящими.
А потом, вечером, когда солнце почти коснулось линии крыши, они снова сели у окна.
– Знаешь, – тихо сказала Тая. – Может, это и правда магия. Но, может, она не в книгах. А в том, что мы здесь. И читаем. И вместе.
Мира ничего не ответила. Просто кивнула. И осталась сидеть рядом.
День медленно таял, как горячий воск. Солнце скользило по стенам, оставляя в комнате тёплые прямоугольники света,