Галахад впился в меня взглядом. – Ты считаешь, что служение храму не сделает тебя счастливой?
Я помолчала.
– Просто у меня не то чтобы есть выбор… – сказала я. – Это было не мое решение, поэтому я не уверена, что служение храму меня осчастливит.
Между нами повисла тишина.
– Вы оба безнадежны, – наконец сказала Ланселетта.
– Ой, я тут вспомнила. – Я полезла в сумку и аккуратно извлекла завернутую в ткань миниатюру, после чего положила ее на стол.
Галахад ахнул:
– Кто это сделал?
– Я. – Ложь легко сорвалась с моих уст. – Случайно пролила чернила.
Я не собиралась рассказывать друзьям правду. Вот уже четыре года я умалчивала о том, что Флориан меня преследовал. У них и так своих забот было немало, мне не хотелось, чтобы друзья еще и за меня переживали. К тому же я опасалась, что они начнут уговаривать меня обратиться к Артуру. А я не собиралась этого делать.
– Это ведь портрет твоей мамы? – тихо спросила Ланселетта, всматриваясь в изображение. – Я думала, он всегда висит у тебя на стене.
– Да, висел. Но крюк не выдержал. Не повезло.
Я заметила, как Ланселетта и Галахад обменялись взглядами.
– Ты хочешь, чтобы я попробовал его восстановить? – спросил Галахад.
– А получится? – В моем голосе слышалось явное отчаяние. – Даже если не идеально. Главное, чтобы было видно лицо…
– Я заберу его на ночь, если позволишь. У нас есть послушник в храме, он изучает живопись под руководством одного из жрецов. Он отличный художник. Мерлин хочет, чтобы он расписал новые стены в общежитиях.
– Звучит просто божественно, – протянула Ланселетта, наклоняясь ближе.
Галахад прочистил горло:
– Да, он очень талантлив и, возможно, сможет помочь. – Мужчина взглянул на меня: – Мы друзья. – Он закатил глаза.
– А жрецы не могут почистить картину магией? – недовольно поинтересовалась Ланселетта. – В чем вообще смысл, если они даже с таким пустяком не справляются?
Я и сама часто задавалась этим вопросом, но никогда не осмелилась бы задать его вслух. Особенно при Галахаде.
– Ты думаешь, служение Трем сестрам сводится к экспериментам с заклинаниями и чарами? – воскликнул мужчина, явно потрясенный. – Мы служим богиням не ради магии. Даже если в наших жилах не останется ни капли волшебной крови, мы все равно будем соблюдать обряды. Смысл служения останется неизменным. Богини видят и слышат все, Ланселетта. – Он повернулся ко мне, в его глазах вспыхнул знакомый огонь веры, от которого мне всегда становилось неуютно. – Помолись им сегодня, Моргана. Они услышат тебя.
Я попыталась сохранить невозмутимое лицо. Трудно понять, как реагировать, когда Галахад скатывается в религию. Как можно сказать ему, что я вообще никогда не молюсь?
Никогда.
Скажет ли он Мерлин? Как она отреагирует, интересно?
– Я попробую, – солгала я. – Если ты думаешь, что это поможет.
Галахад просиял:
– Ты принцесса. Уверен, Три сестры ответят на твою молитву.
– О,