огибать. Тревожился за жизнь раненого, боялся осложнения, стремился быстрее доставить на операционный стол. Он полз по влажной, пробудившейся от зимней спячки земле, просящей рук крестьянских к возделыванию хлеба, прислушивался к её надрывному дыханию от огненных ударов. Живая, она придавала сил, как и животворящая молитва, обращенная к Господу за вспоможением. Сил хватило, и он вынес товарища к своим уже при звёздном небе. Раненого подхватили чуткие руки санитаров, и бойцу сделали операцию, удалив осколок. Рваную рану зашили, спасли и в дальнейшем поставили на ноги. Отец Роман был представлен к награде, и вскоре ему вручили медаль «За спасение погибающих». Сам он также нуждался в отдыхе и осенью получил отпуск домой.
Его ждали с нетерпением не только родные, но и благодарные прихожане. Батюшка провёл богослужение, ответил на многочисленные вопросы своей паствы, а также журналистов.
Здесь снова проявился его беспокойный и мягкий характер. Отдохнув пару дней, он не мог полностью отрешиться от забот товарищей на передовой, своей новой паствы. Звонил, спрашивал, как там идут дела, что он живёт их заботами, отдыхает, но скоро вернётся в строй, будет помогать бойцам до тех пор, пока воюющие стороны не сложат оружие, а на земле Малороссии и Украины воцарится мир. Отец Роман глубоко понимал, что и после того, как смолкнут орудия, предстоит нелегкая борьба за души и сердца обманутых православных христиан, поверивших в лживую и жестокую сущность бандеровщины и нового украинского нацизма; предстоит борьба за правду и справедливость, которую ведёт российское общество.
Обида
(быль)
В Донецке у Сергея Олейника осталась любимая девушка. Они не успели пожениться. Собирались подать заявление на регистрацию брака, но грянула гражданская война, спутав все намерения. Ему под тридцать, она младше на пять лет. Сергей срочно записался в ополчение, находился безвылазно на передовой, обретая науку выживать и наносить противнику урон, то есть убивать и оставаться живым. Люди почему-то назвали кровавое дело военным искусством. Раньше не задумывался над вопросом, этакой абракадаброй, в какую словесную шелуху упрятаны методы и приёмы уничтожения себе подобных, жилья, предприятий, школ, больниц. Теперь, хлебнув окопной жизни по самое горло, понял, насколько дико называть искусством массовое убийство, разрушение городов и сел. Даже торжество победителей, по большому счету, аморально, поскольку победившая сторона утопает в море крови павших на поле брани своих воинов. Понятие искусства все-таки связано с добычей хлеба, с живописью, песнями, музыкой, художественными образами в литературе, в театре, наконец, в строительстве. Отец у него каменщик. Любо-дорого смотреть на его проворную работу и возведённые кирпичные дома – истинное произведение архитектурного искусства. Особенно его дачный дом-дворец в пригороде Донецка, построенный по его задумке и его же руками!
Сам Сергей, инженер-механик, в своей мастерской продляет жизнь поношенным авто