который исходил от всего его естества, плохих новостей он принести просто не мог.
Он отвесил супругам глубокий, до земли, поклон и наконец обратился к маркизу:
– Ваша светлость, вы, конечно же, не удостоите чести меня узнать?
– Прошу прощения, синьор, но я вас очень даже узнал. Вы синьор Джузеппе, не так ли?
– Бывший помощник мэтра Гуаста-Карне, ваша светлость.
– Вот как! Вы больше не служите своему господину?
– Теперь я служу синьору Рафаэлю.
Маркиз жестом выразил свое удивление.
– Значит Рафаэль уехал из Милана? – спросил он.
– Да, синьор.
– И где он сейчас?
– Он направляется в Париж.
Сент-Андре подался вперед.
– Мой новый хозяин так торопился оказаться в Париже, что мы восемь дней скакали без отдыха.
– И где же он? – спросил маркиз с нетерпением, красноречиво свидетельствовавшим о дружбе, в которой он когда-то поклялся молодому оружейнику.
– Я приехал на час раньше него.
Глаза маркиза де Сент-Андре радостно заблестели, но внезапно чело его омрачилось – он вдруг подумал о том, что Рафаэль, конечно же, приехал в Париж, чтобы повидать дофину, и, вспомнив о его роковом сходстве с Генрихом Валуа, будущим королем Франции, вздрогнул.
– Вы, конечно же, не удостоите чести меня узнать?
Тем временем Джузеппе вытащил спрятанный на груди свиток, скрепленный печатью, и передал его маркизу. Тот быстро разорвал шелковую нить и начал читать:
«Мой дорогой маркиз,
с тех пор, как вы последний раз сидели у изголовья кровати, на которой я поправлялся после полученной раны, прошло шесть месяцев. Через несколько часов я смогу пожать вашу руку. Поэтому пишу я вам лишь для того, чтобы уведомить о своем приезде в Париж. Не исключено, что это вызовет ваше беспокойство, ведь вам известна моя тайна и вы знаете какой магнит неудержимо тянет меня в этот город, названия которого мне никогда не надо было бы слышать. Друг мой, я люблю ее! Я ее люблю! Больше чем раньше, больше чем когда бы то ни было! Я покинул этот благородный город моего безвестного, но счастливого детства, скромный и уютный дом приемного отца, в котором прошли мои ранние годы, такие милые и спокойные, я отказался от Марианны, моей невесты, от моих товарищей, работавших бок о бок со мной… Куда я еду? Какая судьба меня ждет? Я не знаю.
Может быть, я один из тех жалких безумцев, идущих на смерть с улыбкой на устах? А может мне предстоит наконец узнать тайну своего рождения и добыть доказательства того, что я достаточно знатен, чтобы осмелиться на все что угодно? Этого я тоже пока не знаю.
И тем не менее, друг мой, я ощущаю странные приливы энтузиазма, страшные честолюбивые порывы, и порой на устах моих появляется столь надменная улыбка, что я спрашиваю себя, уж не королевский ли я сын. Ох! Если бы это было так, она должна была бы меня полюбить! Вместе с тем вы, мой друг, прекрасно понимаете, что мое прибытие в Париж имеет и другую, официальную