туда вместе с ним.
Мадам д’Этамп наклонилась и шепнула еще несколько слов маркизу на ухо, поскольку ее уже приветствовали идущие навстречу Мария и Джузеппе.
– Красавица моя, – обратилась герцогиня к маркизе, – мадам Екатерина послала меня к вам с дипломатической миссией. Ваше отсутствие заставляет ее жестоко страдать, поэтому она приехала в Лувр специально для того, чтобы быть поближе к вам. Я собираюсь увезти вас в своем паланкине.
При этих словах мадам д’Этамп повернулась к маркизу и с улыбкой сказала:
– Не переживайте, мой дорогой сир, завтра утром я ее вам верну.
Супруги обменялись грустными, но пылкими взглядами. Разве ж это первое звено, сломавшееся в цепочке их счастья?
– А теперь пойдемте, – сказала в довершение своих слов герцогиня, взяв Марию за руку, – пойдемте, дофина ждет вас.
После этого вновь склонилась к уху маркиза и сказала:
– Значит, до вечера?
Тот поклонился и проводил ее до паланкина, в который также села и его молодая жена.
Пока носильщики поднимали паланкин, герцогиня прошептала:
– Маркиз, скажите мне, его матери… кто та женщина, которую он так страстно любит… это не…
– Ах! – вздрогнув, ответил Сент-Андре. – Разве вы не догадались?
– Да, – с задумчивым видом ответила она.
И про себя добавила: «Думаю, эта любовь мне пригодится. Убеждена…»
Сент-Андре остался в компании одного Джузеппе, и впервые одиночество показалось ему ужасным.
Вместе с молодой женой у него отняли и счастье.
Напрасно жизнерадостный неаполитанец своим веселым нравом и неиссякающим энтузиазмом пытался прогнать набежавшее на его лоб облачко печали и уныния… Маркиз хмурился и оставался задумчив. И лишь топот лошади, через два часа остановившейся у подъемного моста перед особняком, вывел его из оцепенения и он с радостным криком бросился навстречу Рафаэлю. Это на самом деле был оружейник.
– Ах! Дорогой друг! – воскликнул он, спрыгивая на землю и бросая слуге поводья, чтобы тут же, распахнув объятия, броситься навстречу маркизу. – Дорогой мой, лучший мой друг, какое счастье увидеть вас вновь!.. Ах! Не браните меня и не сердитесь… Простите мне мою опрометчивость… Если бы вы только знали какой роковой ветер надувал мои паруса… Поэтому я приехал к вам – к моему другу, советчику и поводырю, я приехал, чтобы открыть вам душу, чтобы доверить вам свои амбиции, надежды и чаяния.
Маркиз устремил на Рафаэля взор, красноречиво говоривший о его дружеских чувствах.
– Брат, – сказал он, – ведь я могу назвать так тебя, человека, рисковавшего жизнью для того, чтобы сделать меня таким счастливым. Брат, твоя боль стала моей болью, твои благородные амбиции – моими, твоя мечта – моей страстной целью, к которой я буду стремиться ради тебя. Да, Рафаэль, ты был прав, когда говорил мне: «Я – дворянин, я просто должен быть им».
– Ах! – воскликнул Рафаэль. – Друг мой, значит, тебе что-то стало известно о моем происхождении?
– И