бумагу? – еще более растерянно уточняет Ирина Николаевна, окончательно утратив строгий вид.
– Не совсем, – почти мямлит девушка. – Матвей Михайлович создал артефакт, способный записывать звуки. Мы ведь могли бы воспроизвести музыку из головы… как увидеть платье… а устройство запишет её.
Вдруг взгляд гостьи вновь меняется и становится задумчивым, даже голова магички склоняется набок, пока нас с соседкой продолжают рассматривать.
– Барон весьма щедр на подарки вам, не так ли? – по итогу задает она спокойный вопрос.
Мы с Катей обе желаем провалиться сквозь пол. Прям в подземелье к преступникам. Ну, я хотя бы не сплю с ним. Сделка была заключена до моего появления, да и вообще… А-а-а, да какая разница? Я тоже участвую в этом треугольнике или квадрате.
– Не особо, – отвечаю я, ибо Катя замерла статуей и словно потеряла голос. – С платьем он меня удивил, а артефакт я попросила без особой надежды.
– Что ж… Сколько вам понадобится времени на обдумывание фасона? – ровно поинтересовалась Ирина Николаевна, будто мы не обсуждаем наш роман с её мужем.
– К следующему выходному буду готова, – выдыхаю я, пока соседка способна лишь стоять прямо и моргать.
– Жду вас у себя после обеда, – кивнула женщина, плавно направившись к выходу. На пороге она остановилась и, хмыкнув, добавила. – И захватите артефакт. Не пропадать же добру.
Мы с Катей валимся на ближайший стул и без сил роняем лицо в ладони. Что это было?! Как будто её не особо задевает общение с любовницей мужа, но и пару жутких мгновений соседка пережила. Что вообще происходит? Она настолько смирилась с блядством Ларского?! Это даже страшно.
– Почему? – судорожно спрашивает девушка, явно заметив мои рассуждения.
"У каждой женщины есть гордость. А когда твой муж открыто гуляет и считает нормальным подобным унижать супругу – это не может не отражаться на самооценке", – пространно отвечаю я, не зная, как выразить сумбур своих мыслей.
– Мне кажется, с этим у Ирины Николаевны все хорошо, – с явным скепсисом высказывается Катя, и я полностью с ней согласна.
"Значит, есть что-то ещё", – вздыхаю я, пожимая плечами. – "По сути, мы знаем, что они женаты, и всё. Ну, и что Ларский – блядун".
Мой последний комментарий заставляет Катю еще больше пасть духом, отчего девушка мучительно стонет, продолжая скрывать лицо в ладонях. Бедняга успела влюбиться по уши в мрачного мужика. Я все равно величаю его "мутным типом", но на силу чувств это не влияет, скорее она из протеста пылает к нему еще больше. Ей-богу, как дитя! Хотя, чего удивляться, Катя выросла в усадьбе отца не служанкой и не госпожой. Откуда ей взять житейский опыт крестьянских девиц с их мудрыми родителями, да и особых наставлений от единственного родителя она не получала. Любящей, хлопочущей матушки, которая бы пеклась о её благе, у неё не имеется. Меж двух огней – ни там, ни здесь не своя. И вот первое испытание – самостоятельная взрослая жизнь, где мутный типок предлагает секс в обмен на крышу над головой и еду. А! Еще и работа до седьмого пота. По сути, Ларский – первый и единственный