спросить – кто же взрывает заброшенные дома? Как справляются врачи и тренеры в реабилитационном центре?
Спрашивали, разумеется, не у врачей и не у тренеров. У Рихарда, потому что в сети у «Сада-за-оградой» было его лицо. Но он тогда решил проблему. Он сводил на конвенты удачных пациентов – к счастью, он не успел выписать Анни Брайт. Девчонка умела жалостливо кривиться, когда рассказывала, как ее растлевал дядя. Анни попала в «Сад» за его убийство, и она отлично понимала, в каком положении находится. Рихард был ей признателен и с удовольствием показывал на всех встречах, а Анни очень-очень старалась. Она не хотела снова оказаться на улице с почти обнуленным рейтингом. У нее правильно дрожали губы и пальцы, у нее правильно наворачивались слезы, и когда взорвался второй дом, Рихард сумел избежать снижения рейтинга «Сада-за-оградой».
Но теперь кто-то взорвал третий дом.
Город у него за спиной надрывался динамиками. Солировали электронная скрипка и визгливая девица, монотонно тянущие одну истеричную ноту. Слов не разобрать, но Рихарду это было не нужно – он смотрел на дом.
Закопченные исписанные стены, окна – рамы с оплывшими пластиковыми вставками. Черные хлопья сгоревшего пластика лежали на подоконниках, поверх нарисованных аэрографом зигзагов.
Они были похожи на зубы.
Зигзаги на подоконниках были похожи на зубы – и больше ни на что.
Рихард поморщился и машинально отодвинул обшлаг белоснежного коверкота. Голубые цифры социального рейтинга успокаивали уверенно-шестизначной надежностью. Прошлое и будущее в шести цифрах. Если его начнут штрафовать за некомпетентность – только прошлое.
На треснувшем бетонном блоке светилась желтая надпись «Теперь у нас есть голос». Эта особенно раздражала – в сети было множество записей с пожаром, но никто не брал ответственность за поджог. Глупо писать о голосе и ничего не говорить.
Разве что поджигатели собираются высказаться потом.
– Аве Аби. Рассчитай мне, где вероятнее всего будет следующий пожар.
– Обрабатываю запрос, – проскрежетал голосовой помощник. Монотонно зашуршала бумага – Рихард забывал отключить звуковые эффекты, и теперь Аби делал вид, что работает с архивом.
Самое глупое, что Аби не всегда угадывал с эффектами, и бумага шуршала невпопад – тут должны были раздаваться щелчки счетной машинки. И Рихард понятия не имел, зачем Аби добавили такие эффекты, будто кто-то из живущих видел бумажный архив или счетную машинку.
И голос у Аби был мерзкий.
Рихарду недавно исполнилось пятьдесят три, он не застал электронных интонаций старой помощницы Элис, но все равно предпочитал не очеловечивать программное обеспечение электронного браслета. Пускай искусственный интеллект остается искусственным.
По крайней мере, пока.
– И какая падаль это устроила? – спросил он, разглядывая следующую надпись – оранжевую. «Слава сенатору Кьеру!»
Рихард усмехнулся. Обычно