с непонятным акцентом и были очень любезны, хотя иногда свистели ей вслед. Бесси не обижалась – она толком не понимала, что значит свист, но они были похожи на Аби, а значит, точно были милыми ребятами.
Аби начал медленно поднимать руку. По голограмме пошли частые помехи, и Бесси торопливо коснулась его ладони – то есть, конечно, воздуха, полного цветных искорок, из которых Аби состоял, – и сама отдернула руку.
– Скройся, – скомандовала она.
Ей не нравилось грубое слово, но на него Аби быстрее всего реагировал, а ей не хотелось долго его держать. Вдруг он как волшебный дух из сказки, который жил в светильнике, и ему тоже не нравился свет.
– Когда включат батареи? – спросила она, доставая из-под кровати синий жакет.
–Номер вашей заявки в очереди – 3983… 3998, – сообщил Аби.
– А почему упала ниже?
– Кто-то с рейтингом выше только что подал еще жалобу, – безжалостно ответил он. – Номер вашей заявки – 4001.
– Ну и ладно, – легко ответила Бесси. Ей не хотелось об этом думать. – А слон сегодня будет?
– В расписание голографической модели изменения не вносились, – ответил Аби, и Бесси показалось, что он говорит с облегчением.
Ну конечно, ему тоже не хочется ее расстраивать! Она сама задает глупые вопросы.
– Давай слова, – потребовала она, нажимая кнопку у двери.
– Слово дня – «мушкет», – начал Аби. – Старое оружие, называемое «огнестрельным»…
Дверь опять заклинило. Иногда Бесси представляла, что дверь вообще не откроется и она останется сидеть с Аби в синем мерцании своих лампочек. Они будут есть шоколад, смотреть кино в виртуальных очках и постоянно отправлять жалобы, которые будут опускаться все ниже, пока кто-нибудь с рейтингом еще меньше, чем у Бесси, на что-нибудь не пожалуется.
Она так увлеклась этой фантазией, что не заметила, как дверь с тихим шорохом отъехала в сторону, впуская в комнату белоснежный свет коридора.
Белоснежный свет перечеркивала тень.
– Бесси? – раздался мрачный голос. – Ау, ты здесь?
Бесси подняла глаза и широко улыбнулась. Аби перестал рассказывать ей про мушкет, а она все равно не поняла, что это за штука.
– Марш! Привет-привет, заварить тебе чай?
Марш тоже была хорошая. Все говорили, что злая, а Бесси знала – хорошая. Она была из крыла тех, расселенных из реабилитационного центра. Говорили, она туда за что-то нехорошее попала, за преступление, еще она гадости всем говорила и ей в центре обещали, что как только она выйдет, на нее столько жалоб накидают, что Марш трех шагов от ограды не отойдет и рухнет замертво. Марш на эти рассказы только смеялась, Бесси тоже смеялась – наверное, это была шутка. Бесси плохо понимала некоторые шутки.
– Нет, – мрачно ответила Марш.
Из-под ее воротника выползла голографическая татуировка – золотая саламандра. Нарисовала узор на щеке и замерла, раскрыв пасть. Прямо у голубой мерцающей повязки, закрывающей глаз. Вот такая была Марш – один глаз красный, а другой