вокруг стало для Цусимы мерой его недолгой жизни. Даже любимые цветы – глядя на них, он думал, что не увидит их вновь до следующего года, и это ожидание наполняло его тоской. Когда он ел бамбуковые побеги или мацутакэ – те самые, что появляются раз в году, – его охватывала та же тревожная пустота. Даже стволы деревьев вдоль привычной улицы, заметно потолстевшие за последние годы, напоминали ему: с тех пор, как их пересадили, прошло уже почти десять лет – и столько же утекло из его собственной жизни. Мысль эта не радовала.
Но в его возрасте, как и у чахоточных, стоящих на пороге смерти, дни текли, словно не затронутые мыслью о времени. Исчезла юношеская торопливость, пружина ослабла, чувства притупились. Отчасти его спасала радость – и жалость – к детям, этому продолжению его жизни, что смягчали его тревогу.
Тем утром Цусима болтал с гостем. В такие моменты, если разговор не увлекал его и не был по-настоящему ценным, то в душе копилась злоба. Он вдруг осознавал ценность времени, которое безвозвратно терял, и это выводило его из себя. Но стоило гостю начать собираться, как ему тут же хотелось удержать его любой ценой.
И тут его отвлекло нечто странное. Никак не связанное с гостем, оно всё же мешало ему сосредоточиться. Он отвечал машинально, погружённый в свои мысли.
За тонкой дощатой стеной, со стороны кухни соседнего дома (если смотреть из его кабинета), раздавался голос Сакуко, его жены. Она что-то объясняла пришедшему плотнику, и её голос неприятно щекотал его и без того расшатанные нервы.
Недавно им наконец освободили этот дом, и Цусима почувствовал некоторое облегчение. Годами он страдал от тесноты. Конечно, для семьи из десяти человек двадцать, от силы двадцать пять татами – это слишком мало. Даже он, никогда не задумывавшийся о жилье (да и не имевший возможности), понимал это. Последние два-три года, с ростом детей, проблема только обострилась.
Неожиданно он получил в собственность свой давний дом и соседний, стоявший на том же участке. До этого их едва не передали новому владельцу, и Цусиму чуть не выселили. Из-за нехватки жилья найти новое жилье было трудно. Он в полной мере ощутил горечь изгнания с кучей детей и трудности поиска. Благодаря помощи друзей он в итоге поселился в старом доме, но даже с дополнительными комнатами проблема не решилась.
Он думал о пристройке или аренде ещё одного дома. Перед экзаменами он снимал комнату для ребёнка поблизости, а в особенно загруженные дни и сам уезжал, живя в гостиницах или на съёмных квартирах. Но ещё лучше было бы получить освободившееся соседнее здание, где жили другие арендаторы.
Тот дом был разделён на две части, в каждой жила своя семья. Цусима хотел выселить хотя бы одну, но переговоры ни к чему не привели. После нескольких попыток дело дошло до суда, но юристы только усугубили ситуацию. Все увязли, как в трясине, и Цусима, и арендаторы, оказавшись в безвыходном положении.
Прошло два года, прежде чем он смог войти в ту часть дома, которую раньше разглядывал через щели в заборе. Новый адвокат уладил дело за одну ночь.
Дом был в запустении. Потребовалось