обижать вояку, пострадавшего на поле боя, перед Богом все равны, – крестились сердобольные старушки, вкладывая в его огрубевшие ладони куски хлеба с варёной картошкой, – он нам победу нёс да сам пострадал, вон какой изувеченный, и медаль у него на груди.
– Да какую победу? – не успокаивались мужики. – Небось, и войны не нюхал, пьяный в канаву упал, и ноги себе отморозил. Проваливай покуда цел, место под солнцем не загораживай.
Стиснув зубы, Николай молча отъезжал от зарвавшихся грубиянов, чтобы не поддаться слабости, не ответить злом на людское зло, очерствившее сердца тех, кто взаправду не нюхал пороху и не смотрел смерти в глаза. И вдруг тонкий детский голосок пробился сквозь вокзальную кутерьму, вполз в уши и тонкой иглой проткнул переставшее биться сердце: «Враги сожгли родную хоту, сгубили всю его семью…» Да это ж про него, Николая. Откуда она знает?.. «Никто солдату не ответил, никто его не повстречал. И только тёплый летний вечер траву могильную качал…»
И это опять про него. Вся земля-матушка – могила для невинно убиенных.
«Сойдутся вновь друзья, подружки, но не сойтись вовеки нам…»
И это – правда, горькая и невосполнимая утрата.
«Я шёл к тебе четыре года, я три державы покорил…»
Николай смаргнул слёзную пелену и закрыл глаза…
Уже несколько дней они отбивали атаку за атакой, а враг всё напирал, бил яростным прицельным огнём, не давая высунуть голову из окопа. В минуты коротких передышек бойцы успевали лишь наскоро подготовиться к новому бою: вытереть пот с лица, перезарядить автоматы, вынуть из карманов убитых патроны и гранаты. И некогда было даже похоронить своих друзей. Их оставалась горстка из целого взвода, и смерть, как вороньё, уже кружила над бездыханными телами. Два наших танка пробили вражеский заслон и теперь без остановки неслись вперёд, давая надежду не только на спасение, но и на разгром нечисти, посягнувшей на Русь-матушку. Внезапность ошеломила врага, внесла замешательство в намеченную стратегию, огонь захлебнулся и замолчал. И тогда заговорили танки – прицельно и устрашающе. Командир был убит, и Николай с криком: «Ура!» поднялся во весь рост и побежал, не ведая страха. В тот раз он уцелел, только был ранен в руку. Противник отступил, но силы бойцов были ничтожны, и немцы этим воспользовались. Они перекинули на боевой плацдарм свежее подкрепление и снова стали плеваться смертоносным огнём. Последнее, что увидел Николай – был сильный взрыв у себя под ногами, поднявший вверх комья земли. И тут же на немцев пошли прорвавшие оборону наши танки вместе с пехотой. Но кто-то уже не слышал победного гула… Очнулся Николай в лазарете, хотел шевельнуть ногой и… почувствовал пустоту. Застонал: кому он такой нужен?..
Детский голосок замолчал. Люди застыли со слезами в глазах. Раздались аплодисменты. Девочка с протянутой рукой обошла слушателей и подбежала к матери с радостной улыбкой: сегодня они не будут голодать.