здесь искусственное, – внушал себе юный практикант, – помни об этом, чтобы не утонуть!» Но как помнить? Корабль плывёт и плывёт, а ни одной перегородки между локациями до сих пор не ощутилось. Понятно, что здесь не детская песочница, где два шага ступишь и наткнёшься на стенку, а целый креариум, диаметром в 20 километров. Им ведь с Риткой для прохождения практикума предоставили самое большое помещение в ковчеге. Но всё равно стенки должны были уже встретиться, ведь сколько морских миль позади…
Корабль поскрипывал, переваливаясь с бока на бок, а где-то вверху, будто заблудившись в парусах, испуганно кричали чайки. «Появились чайки – берег близко. Скорей бы!» – вздохнул Марк и, сунув руку под одежду, нащупал бархатный мешочек-ладанку, в котором лежал коммуникатор. Издёвка экзаменаторов – ни с кем этот комм не коммуницировал. «А вот бы с Риткой сейчас связаться, услышать её голос! Она уже давно в матрице, ботиху свою прокачивает. Вспоминает ли обо мне?» Пытаясь удерживать равновесие, Марк побрёл на бак, в спокойное местечко среди бочек с селёдкой, куда не заглядывали бегавшие по палубе босые матросы. Вынул из мешочка комм – серебристый металлический стерженёк – и стал водить над ним пальцем, просматривая функционал. Ничего, кроме каталога с географическими картами и краткими энциклопедическими сведениями, он не нашёл. Имелся ещё календарь с высвеченными цифрами «1531|08|27», который использовался для переноса из одного матричного времени в другое, причём «листать» годы, месяцы и дни позволялось только вперёд, но не назад – таковы условия экзамена. «Чтобы ошибочки свои не подчищали, – объяснили студентам на консультации. – Если вы отмотаете календарь назад, то обратно в прошлое не перенесётесь, но сможете наблюдать это прошлое на стереоэкране, отслеживая действия своего ича. Что, кстати, очень вам пригодится».
Перелистнув календарь на две минуты в прошлое, Марик в возникшем трёхмерном изображении увидел бота, сидевшего среди бочек. Это был Маркус Старк – ич для прокачки. Создавая его, Марк оригинальничать не стал, слепил своего двойника, только чуть приукрасил – подбородок сделал потвёрже, плечи пошире. Бот сидел среди бочек какой-то потерянный. Вот он снял с шеи бархатный мешочек и, держа его в руках, стал с отрешённой туповатостью глядеть куда-то за борт.
– Ну и рожа, – вздохнул Марик и, размахнувшись, кинул комм в морские волны. Тот, пролетев метра три, словно намагниченный вернулся назад и завис на уровне груди. Хмыкнув, Марик снова запустил брусочек в море… За этим бессмысленным метанием нетеряемого предмета и застал пассажира капитан судна.
– Как вижу, мастер умирает от скуки, коль взялся скармливать свой завтрак чайкам, – ощерился моряк гнилыми зубами. Как и положено боту, коммуникатора он не увидел, истолковав происходящее по-своему. – Не изволит ли мастер пройти на шкафут? Чем ближе суша, тем суше в глотке, и тем чаще её надо смачивать!
Капитан хохотнул, довольный каламбуром. Тупое выражение на его физиономии Марк поначалу отнёс на счёт недостаточной прокаченности бота, но, похоже, эту куклу такой и запрограммировали. Войдя