сам Ди родился в Лондоне и здесь сообщает о себе, а не о происхождении книги.
– А почему ты думаешь, что книгу в Магистрали скреатил реконс, который прокачивал Ди? – Марк воодушевился. – Её мог сделать и тот, кто прокачивал императора Максимилиана. Фигура императора важнее какого-то мага, поэтому сначала работали с его линией в Магистрали и по списку скреатили подарки к его коронации, в том числе и эту книгу. И этим занимался вовсе не специалист по Джону Ди, поэтому и накосячил. Матрица вся соткана из пересечений судеб разных ботов, и такие нестыковки случаются – нам рассказывали об этом на консультации. Не удивлюсь, если Джон вообще не ездил в Антверпен в том году.
– Да, его там не было, – подтвердил Кузя, вновь просканировав Магистраль.
– А вообще, какая тут связь с Антверпеном?
– Она зашифрована в этой фразе: «…познал Божественную тайну через вечные памятники литературы». Открыто Ди не мог сообщить, что свою «Монаду» он написал под впечатлением от прочтения рукописи другого мага, Иоганна Тритемия, которую церковь не допустила до печати. Ди долго искал эту рукопись, названную Тритемием «Стеганография», и нашёл её в типографии в Антверпене. Маг был так потрясён, узнав её содержание, что тут же из-под его пера и вышла «Монада». А в Магистрали, получается, Джон Ди эту «Стеганографию» не читал, поскольку в Антверпен не ездил, но «Монада» несмотря ни на что появилась. Налицо причинно-следственная аберрация.
– Расскажи о Тритемии, – скомандовал Марчик, чувствуя, как затягивает эта история. Внутри всё пело: да, он утрёт нос академикам! Ведь нарушена одна из магистральных исторических линий! Тритемий написал «Стеганографию», та вдохновила Ди написать «Иероглифическую монаду», которая стала программой действий для розенкрейцеров, от которых в свою очередь пошли масоны, последователи Нью-эйджа и других тайных обществ, в течение столетий продвигавших «реформацию человечества на основах знания физической вселенной и тайн духовного царства». И вот в начало этой длинной цепочки кто-то вложил фальшивое звено – а он, Марк Старков, всё исправит!
* * *
Рита встретила Марика по-домашнему, в свободной мальчиковской рубашке, расстёгнутой у ворота и с закатанными рукавами. В комнате её был сущий бедлам: бумажные книги и альбомы лежали на полу и висели в воздухе, раскрытые на нужных страницах и забытые. Всюду валялись разноцветные клубки ниток, скомканные клочки бумаги и куски картона с какими-то рисунками. В центре на горизонтальной подставке громоздилась огромная деревянная рама с натянутыми внутри нитями.
– Привет, мастерица. Чем это у тебя так благоухает?
– Не нравится? Это скипидар – чистый природный продукт, древесная смола. Лучше бы подошёл керосин, вот он как раз противно воняет, но керосина в шестнадцатом веке ещё не изобрели.
– А зачем тебе скипидар?
– Бумагу пропитывала, чтобы калька получилась. Это такая прозрачная бумага…
– Знаю, я ведь чертёжник. Картинки переводишь?
– Да, с картонов. Смотри…
Рита уселась на скамейку перед рамой