стрелочки, ни даже нацарапанного на стене когтем направления «К ближайшему котлу со смолой» или «Пункт приема жалоб на качество вечности». Полнейшая дезориентация. Я остановился, в очередной раз поправляя несуществующие очки.
«Ну что за подход к организации пространства? – возмущенно подумал я. – Даже в самом захудалом земном муниципалитете позаботились бы о минимальной навигации для посетителей. А здесь, где, по идее, должны содержаться миллионы, если не миллиарды душ, царит полнейший хаос. Это же элементарное неуважение к… э-э… клиентуре! Пункт номер два в моем списке улучшений: разработка и внедрение единой системы навигации по всем кругам, секторам и подсекторам Ада. С использованием стандартизированных шрифтов и пиктограмм, разумеется».
Мои плодотворные размышления о будущей реорганизации были прерваны звуками. Сначала я не придал им значения, приняв за очередной акустический каприз этого проклятого места. Но затем я различил отдельные голоса. Они доносились откуда-то справа, из-за полуобвалившейся арки, за которой виднелась дверь, державшаяся на одной петле и украшенная дощечкой с криво нацарапанными буквами. Я подошел ближе, силясь разобрать надпись. Что-то вроде: «ШТАБ… КВ… ВРЕМ. КОМ… ПО РАС… ПРЕД… (строго по предв. зап., которой никогда нет)».
«Комитет? – удивился я. – Неужели здесь существует хоть какая-то форма самоуправления или хотя бы общественной деятельности?»
Из-за двери доносился оживленный спор. Один голос, громкий, басовитый, с нотками плохо скрываемого самомнения, вещал:
– …и я вам авторитетно заявляю, господа, что корень всех наших бед – в отсутствии четкой идеологической платформы! Нам нужен манифест! Манифест, который зажжет сердца… или что там у них вместо сердец… миллионов! План из пяти пунктов по радикальному переустройству системы вечных мук!
Ему отвечал другой голос, женский, низкий, с отчетливым французским акцентом и непередаваемой усталостью в каждой интонации:
– Ах, Виктор, дорогой, вы так предсказуемы со своими манифестами. Сколько их уже было на вашем земном веку? И где они теперь, эти манифесты? И где вы? Мы здесь, в этой… клоаке… не потому, что у кого-то не хватило манифестов, а потому, что сама идея улучшения этого места абсурдна по своей сути. Это все равно что пытаться припудрить чумной труп.
– Мадам Моро, ваш экзистенциальный пессимизм, безусловно, добавляет пикантности нашим собраниям, – вклинился третий голос, с энтузиазмом, который показался мне совершенно неуместным в данной обстановке, – но нельзя же отрицать, что даже в самом изысканном страдании должна быть… изюминка! Система! Вот, например, подача грешников к котлам! Никакой эстетики! Никакой… драматургии! А ведь можно было бы обставить все как гала-ужин! С аперитивом из мелких пакостей, основным блюдом из тщательно подобранных терзаний и дижестивом из горького раскаяния! Я уже набросал пару эскизов для меню…
Любопытство, смешанное с профессиональным рефлексом бухгалтера,