данный подход не выдерживается, что, несомненно, отражается на ее предмете: он становится рыхлым, аморфным, лишенным социальной определенности.
В-третьих, подобная трактовка предмета экономикс в конечном счете обусловлена отнюдь не теоретическими соображениями, а политико-идеологическими запросами власть предержащих, потребностями практики капиталистического хозяйствования. В этом заключается главная причина триумфа экономикс, поскольку на нее «есть социальный заказ» (разумеется, не в смысле прямого диктата, о чем и как писать, а в смысле благоприятного отношения тех, кто формирует общественное мнение… и планы финансирования). Причем заказ двоякий, идущий от «хозяйственной практики» и от господствующей идеологии. Для господствующей практики (точнее – практики хозяев экономики) стабильного (или претендующего на это имя) регулируемого (минимально, в духе неолиберализма) рыночного хозяйства, не ждущего сколько-нибудь значительных качественных перемен, более того, отторгающего такие перемены, – для такого хозяйства экономикс есть наиболее адекватная парадигма научных исследований и экономического образования. Эта парадигма детализирует знания о механизмах функционирования такой системы, что полезна для успешного бизнеса на микро- и макроуровнях при условии, что в основах рыночной системы не происходит качественных изменений»[325].
В-четвертых, в экономикс внимание акцентируется на изучении с точки зрения здравого смысла функциональных связей, внешних количественных зависимостей рыночных явлений, отображаемых посредством довольно обширного математического инструментария: графиков, таблиц, схем, формул и моделей. Вследствие чрезмерной математизации излагаемого материала игнорируется по существу исследование фундаментальных закономерностей развития экономики, каузальных (причинно-следственных) связей изучаемых явлений, что неизбежно ведет к установлению весьма абстрактных, априорных положений, оторванных от реальной действительности. И если убрать используемый здесь математический инструментарий, то построенное на эклектической основе зыбкое здание экономикс развалится как карточный домик. Все дело в том, что у этой науки не ни единой теории, ни единой методологии, так как она создавалась с «миру по нитке» из разных теоретических источников[326].
В-пятых, и это следует подчеркнуть особо, в экономикс изучаются внешние функциональные зависимости, присущие только одной экономической системе – капиталистической – в ее зрелом, классическом и постклассическом состоянии[327]. Поскольку в экономикс игнорируется исследование других экономических систем, их закономерной смены в процессе исторического развития, то она является частноэкономической наукой. Поэтому экономикс не может претендовать на статус общетеоретической науки, способной заполнить в полном объеме ту нишу, которую по праву занимает политическая