что такое включение характерно именно для буржуазной политэкономии[315]. Еще более категорично высказывался Л. М. Гатовский. Отождествляя по существу понятия производительных сил и техники, он писал: «Производительные силы, техника как таковые не могут быть предметом политической экономии социализма»[316].
Но такая трактовка предмета политической экономии не получила поддержки. В противоположность ей все больше экономистов приходили к выводу, что она должна изучать взаимодействие производительных сил и производственных отношений в их органическом единстве, т. е. исторически развивающиеся способы производства[317].
Вышепроведенный анализ показал, что в истории развития советской политической экономии можно выделить два основных этапа: 1) 20-е годы – начало 30-х гг.; 2) середина 30-х гг. – 80-е гг. Первый этап характеризуется господством ограничительной версии, в соответствии с которой отрицалась возможность существования политэкономии в социалистическом обществе; второй – преодолением ограничительной версии, разработкой концепции политической экономии в широком смысле слова, охватывающей и политэкономию социализма.
После августовской революции в России (1991) и последовавших за ней капиталистических преобразований научный статус политической экономии вновь был поставлен под сомнение. Более того, сложилась парадоксальная ситуация. С одной стороны, в связи с разработанным в соответствии с номенклатурой специальностей научных работников (утверждена приказом Минпромнауки России от 31 января 2001 г. № 47) паспортом специальности 08.00.01 «Экономическая теория» охватываются следующие вопросы общей экономической теории: политическая экономия, макроэкономическая, микроэкономическая, институциональная и эвлоюционная теории, экономическая история, история экономической мысли и методология экономической науки. Как видим, в этом «винегрете» политэкономия занимает первое место, а стало быть, признается как отдельная, самостоятельная научная дисциплина.
С другой стороны, как уже отмечалось, политическая экономия как общетеоретическая наука оказалась упраздненной из учебного процесса. Вместо этой науки в российских вузах стали изучаться «нейтральные» в социально-политическом отношении различные «гибридные» курсы по экономической теории, в которых излагаются основные концептуальные идеи англо-американских курсов экономикс. Иначе говоря, политэкономия фактически отрицается как общетеоретическая наука. Как тут не вспомнить выдающегося немецкого мыслителя Г. Гегеля, который однажды заметил: «История повторяется дважды: сначала в виде трагедии, затем – в виде фарса».
В этой связи вопрос о соотношении политической экономии и экономикс приобретает особую, ключевую значимость. В российской литературе можно обнаружить различные подходы к его решению. Одни авторы дают двоякое толкование данного вопроса: в узком и широком смысле слова. В первом случае