И секретарша не в курсе… Уверяю вас, господин президент…
Министр, чувствуя себя окончательно униженным, даже забыл о принятом у вышестоящих чинов обращении «мой президент».
– Да… Ровно в девять… Уверяю вас… Вы хотели бы с ним поговорить? Минутку…
Пуан пристыженно посмотрел на Мегрэ:
– Президент желает…
Комиссар взял трубку.
– Слушаю вас, господин президент.
– Насколько я понимаю, мой коллега поставил вас в известность о произошедшем инциденте?
– Да, господин президент.
– Думаю, мне нет необходимости повторять, что дело должно сохраняться в строжайшей секретности. Иными словами, начинать обычное расследование нельзя. Совет национальной службы безопасности также останется в стороне.
– Я понял, господин президент.
– Разумеется, если в частном порядке, не прибегая к каким-либо официальным каналам, вы сумеете, не вызывая подозрений, хоть что-то разузнать об отчете Калама, вы мне немедленно…
Тут он спохватился.
– …вы сообщите моему коллеге Пуану.
– Да, господин президент.
– У меня все.
Мегрэ хотел протянуть трубку министру, но услышал короткие гудки.
– Прошу прощения, Мегрэ. Он просто вынудил меня раскрыть ваше имя. Говорят, прежде чем заняться политикой, он был известным адвокатом по уголовным делам, и я этому охотно верю. Мне очень неловко, что втянул вас в такое…
– Вы встречаетесь с ним завтра утром?
– В девять. Он не хочет, чтобы другие члены кабинета были в курсе. Больше всего его беспокоит, что Пикемаль заговорит, если уже не заговорил. Будучи единственным человеком, не считая нас троих, который знает, что документ был найден.
– Я попытаюсь разузнать, что он за человек.
– Инкогнито, да?
– Я честно вам признаюсь, что мне в любом случае придется переговорить со своим шефом. Мне не обязательно вдаваться в подробности, а значит, и об отчете Калама я постараюсь не упоминать. Но ему придется узнать, что я буду работать на вас. Если бы я мог справиться в одиночку, то занялся бы этим делом в частном порядке. Но, боюсь, мне понадобится помощь моих сотрудников…
– Они будут знать?
– Обещаю, о докладе они ничего не узнают.
– Я готов был немедленно подать в отставку, но он опередил меня. Сказал, что не имеет возможности лишить меня портфеля, потому что это значило бы если не признать правду, то по крайней мере навести на подозрения любого, кто хоть немного интересуется политикой. С этого момента я – паршивая овца в стаде, и мои коллеги…
– А вы совершенно уверены, что тот отчет, который вы держали в руках, действительно был отчетом Калама?
Пуан удивленно поднял голову:
– Вы думаете, это была фальшивка?
– Я ничего не думаю. Просто перебираю все возможные гипотезы. Предоставив