местное население…
– Тарзан! На место! – приказала суровая старуха, всё ещё недоверчиво оглядывая нас.
Тарзан нехотя отпустил изрядно потрёпанную полу Виталькиной шинели и, подхалимно виляя хвостом, подошёл к бабке.
– Бабушка, вы нас не бойтесь, – как можно мягче сказал я. – Артисты мы. Итальянцев в кино играем. Слыхали, фильм здесь будут снимать?
– Вижу, что… артисты, – ехидно проговорила бабка.
– А где тут у вас магазин?
– А вам зачем? – спросила старуха.
– Как – зачем? Покушать купить что-нибудь.
– А что там купишь-то? Окромя водки и кильки, брать нечего.
Голос её помягчел. Старуха, видать, сжалилась над нами.
– Ладно, заходьте в избу, – сказала она, открывая калитку. – А то вон сосульки под носами висят… А собаку не бойтесь. Со мной не тронет.
В сенях мы со стуком поставили карабины и, дуя на озябшие руки, вошли в горницу, вслед за хозяйкой.
– Садитесь, – кивнула она на лавку, всё ещё подозрительно нас осматривая. – Кто же вы будете? Вроде как немцы и не немцы… Я немцев в войну видала. И их хформа другая.
– Итальянцы мы, бабушка, – сказал осмелевший Виталик. – Идём в плен сдаваться. Какие из нас, макаронников, вояки? Разве что до женского пола охочие…
– Вы смотрите мне, артисты! – погрозила нам бабушка кривым пальцем. – У нас ребята хуч итальянцам, хуч кому за наших девок бока наломают.
– Вы извините, – вступил в разговор я, – не могли бы вы нам, бабушка, продать молока, хлеба или там сала? Нас десять человек. Взвод. С утра ни крошки во рту не было.
С этими словами я протянул бабке собранную во взводе мелочь.
– Денег мне ваших не надобно, – сказала старуха, скосив глаза на кучу монет разного достоинства. – А коль дров нарубите – угощу!.. Дрова я рубила, когда на вас Тарзан кинулся. Наши собаки чужих не любят. Особливо всяких немцев.
– Итальянцев, – поправил я.
– Один чёрт, чужаков не выносят.
Хрусталёв повеселел.
– А ещё топоры есть? – спросил он.
– И топоры, и пила двуручная – всё в амбаре имеется.
Виталик, надев свою пострадавшую при налёте Тарзана шинель, выскочил в сени.
– Ты куда? – спросил я.
– За ребятами, – бросил он в ответ. – Я мигом. Только, бабуля, привяжите своего Тарзана, а то у меня стипендии не хватит, чтобы с «Мосфильмом расплатиться».
Через двадцать минут всё население села Городного могло наблюдать любопытную картину: взвод итальянских солдат пилил и русским гиканьем колол бабке Настасье дрова.
– Карамба! – выкрикивал Виталик будто бы итальянское слово и с одного маху располовинивал огромную чурку.
– Дай Бог, солдатики, вам здоровья! – причитала повеселевшая бабка и суетилась возле керосинки, готовя в огромной чугунной сковороде яисчницу с салом. Ничего лучшего я, кажется, в жизни не ел…
…И настал наш звёздный час. На съёмочной площадке зазвучала итальянская речь. Шума и неразберихи