и брынза из одного известного буфета. Ну, дело не в этом. Жила там по соседству одна татарочка лет 40. Вот уж – што рахат-лукум, то рахат-лукум! Мордашка симпатичная, фигурка стройненькая. Да еще была у нее отвратительная привычка ходить везде в каких-то подштанниках до колен, которые так обтягивали ее аппетитную попку, што я при встрече мысленно матерился и плевался во все стороны. А снаружи мило улыбался и говорил: «Салам, айналайн…»
И вот сижу я как-то у невесты, какой-то хреновиной занимаюсь. Звонок в дверь. Дама моя пошла открывать. Минут через пять возвращается: «Борь, сходи к Гуле. У нее розетка сломалась, посмотри, может, починишь.» Я собрал инструментик и пошлепал.
Заводит меня Гуля на кухню, показывает на розетку: «Борис Федорович, я хотела чайник включить, а оттуда ка-а-ак искры посыпются! Я так напугалась! Сразу побежала к вам… в смысле, к Елене Андреевне…» Смотрю я на эту розетку и думаю: «Че-то неохота мне внутрь туды лезьть. Надо бы ее обесточить.» А проводка и распредкоробки – все это под обоями. Гадал я, гадал, потом плюнул – не обрывать же теперь все обои, штоб коробку найти. Самому же потом и придется клеить, причем бесплатно.
Сучья лапа, на винтике шлиц раздолбан, никак не уцеплюсь. А татарочка вдруг говорит: «Как же Елене Андреевне повезло…» Я аж поперхнулся. Голову повернул, спрашиваю: «Это в чем же?» А Гуля на этот раз была без подштанников, в каком-то легком халатике. Плечиками пожимает: «Ну-у… Вы такой спокойный. И все умеете…» Ох, думаю. Спокойный… И тут винтик поддается. Снимаю крышку… и задумался. Во-первых, в розетке все, как и должно быть. Во-вторых – ежли искры сыпались, то где копоть? Глянул я на татарский розанчик и сказал сам себе: «Ну и сундук же ты…» Подошел к ней, подхватил на руки, спрашиваю: «Куды итить-то?» Она рукой показала. По дороге обняла меня за шею и в ухо шепчет: «А как вы догадались?» Тоже мне, бином Ньютона…
Ну, кончилось все, как у меня обычно все кончалось. Гулькерия – то ли от воздержания, то ли она такая от природы была – орала так, што, по-моему, во всей округе молоко скисло.
В конце концов позвонил я в невестину дверь. Она с треском открылась. Мне сунули мою сумку и сказали, што я подлец.
Форсмажор…
Нда-а… Природа любит равновесие. Ежли што-то потерял – не расстраивайся. Скоро што-то найдешь. Но… бывает, совсем неравноценное. Эт уж у кого какая планида. К чему я? Да вот…
Сидючи в пивбаре, я с каждой кружкой пива все больше приподнимался над… как бы это покрасимше… над унылой и безрадостной равниной окрестного бытия. И так удачно совпало – редко бывает, кстати – деньги кончились как раз тогда, когда приподыматься стало уже некуда.
И пошел я по осенним селам, отбиваясь палкой от собак. В смысле – домой. Шел я неспешно, размышляя об высоких и не очень материях, об смысле жизни. И, пребывая на самой верхотуре, вдруг почувствовал – што-то тянет меня вниз. Экспресс-сканирование подсказало причину. Мочевой пузырь. Думки о смысле жизни постепенно потеряли для