волнует только то, что там тебе никто, как у нас, на пляже не заедет в морду виноградной кистью.» Сергей отрицательно помотал головой: «Когда это было? Сто лет назад? Мне теперь – очень большая разница, куда я еду. Взять Венецию. Она – одна! И ее ни с чем не спутаешь. Это же кино натуральное! Еду с подругой в лодке со срамным названием по единственному в мире городу, в котором вместо улиц – каналы. И везет тебя в этой лодке по этому каналу местный бандюган с кавказской физиономией, а ты жмешь свою подругу и думаешь – то ли этот ара—лодочник серенаду вам споет, то ли веслом по балде приласкает. И – потихоньку—полегоньку – догоняешь ты, что это не кино, а это ты, пацаненок из-под Владимира, смотришь в небо Италии и слушаешь песни Венеции… Да что я тебе объясняю, бесполезно это – пока сам своими руками не пощупаешь.»
Я ухмыльнулся: «Где уж нам уж… за печкой-то сидя. Ты только теперь прими в расчет, что скоро могут закрыть для туристов твои каналы—серенады. Как раз я вчера, что ли, читал, что из-за вас – больно много желающих стало на тамошних лодках кататься – не выдерживает город. Разваливаться начинает. И чем дальше – тем больше. Это я к тому, Серега, что, езжай в свою обожаемую Венецию, пока ее не закрыли.
Вспоминая мамонтов…
Был у меня в жизни приятель Сережа. Из рафинированных интеллигентов. Причем таких, которые уже с детства знают, што им от жизни нужно. Даже из спорта они осваивали только теннис – в гольф тогда в СССР особо не играли. С этим Сережей мы и учились в одной школе, и жили в соседних домах, и в Школу юного журналиста при журфаке МГУ – тоже вместе пошли. Но на каком-то этапе дороги наши разошлись. Я орал, не хуже Соловья-Разбойника: «Ну, здравствуй, настоящая жизнь!» А Сережа скептически хмыкал, тренировался на кортах с нужными людьми, учил всякие языки и… ну, в общем, вел себя прилично. Закончилось наше знакомство после его заявления о том, што я стал ему совершенно неинтересен, и он не желает тратить на меня свое драгоценное время.
Ну, Бог с ним. Я вспомнил о нем только потому, што Сергей ходил на репетиции факультетской группы «Второе дыхание», где он (на репетициях) исполнял роль ритм-гитары. Ну и я по-приятельски стал туда шляться – просто посмотреть-послушать. Правда, был тама некто Кириллов, который, по мне, неизвестно – зачем там оказался. Так он меня хотел присоседить заниматься аппаратурой. Типа, таскать ее туда-сюда. Но я в молодости был грубый, поэтому у Кириллова ничего не получилось.
К чему я это вспомнил? Да к тому, што на этих самых репетициях я и познакомился с Игорем Дегтярюком, Максом Капитановским и Виссарионом Меркуловым (которого Игорь звал Виссариком).
Даже на мой непросвещенный взгляд сразу было видно, што для Виссарика эти занятия музыкой были просто хобби. В отличие от Игоря и Максима, для которых это была их жизнь – прошлая, настоящая и будущая. О Виссарике только и помню, што он мне джинсы продал не особо дорого – никак не мог найти