и Заражатель, в гражданской жизни пацан, маниакально аккуратный при заправке постели и уборке своей комнаты, но, выходя на вахту как ЗЖ, становится одиноким борцом за справедливость, разбрасывает мусор по упрямым правительственным организациям, алчным корпорациям, даже по целым странам, которые никому особо не нравятся, перекоммутирует трассы канализации, погребает своих противников под горами ядовитых отходов. К идеальной справедливости стремится. Или, как это кажется Максин, разводит страшный бардак.
Фиона сейчас в этом распадке между моторным ребенком и непредсказуемым подростком, обретши, пусть вьется подольше, такое равновесие, что Максин тут чуть нос себе не утирает, размышляя, с какой внезапностью подобное спокойствие можно нарушить.
– Ты уверена, – Отис весь в режиме джентльменства, – что для тебя это будет не слишком жестоко?
Фиона, чьим родителям, на самом деле, надо бы подумать о страховке против сердцеедства, хлопает ресницами, вероятно усиленными за счет набега на мамины запасы косметики:
– Скажешь мне, где не смотреть.
Максин, признав этот девический метод делать вид, будто тебе кто угодно может сказать что угодно, подсовывает им миску оздоровленных «Читоз» вместе с парой банок обессахаренной газировки и, помахав «Наслаждайтесь», покидает комнату.
– Сосы начинают меня расстраивать, – бормочет Неуважай, когда к его персоне стягиваются бронетранспортеры и вертолеты.
Зигги приходит с крав-маги в обычной дымке раннеподросткового сексуального ангста. Он по-крупному втюрился в своего тренера Эмму Левин, про которую поговаривают, что она экс-«Моссад». В первый день занятий его друг Найджел, сверхинформированный и, как всегда, бездумный, выпалил:
– Так что, мисс Левин, вы были что, из тех Кидонских дам-убийц?
– Я могла бы ответить да, но тогда мне бы пришлось тебя убить, – голос у нее тихий, насмешливый, эрогенный. Отпало некоторое количество челюстей. – Не, парни, жаль вас расстраивать, просто аналитик, работала в конторе, когда в 96-м ушел Шабтай Шавит, ушла и я.
– Она красотка, да? – не устояла и поинтересовалась Максин.
– Мам, она…
После долгих тридцати секунд:
– Слова тебя подводят.
А еще есть Нафтали, мол-чел и точно бывший «Моссад», который убьет всякого, кто хоть искоса посмотрит на нее, разве что если это не пацан, который не может без толики препубертатных томлений.
Звонит Вырва, сказать, что раньше ужина быть не сможет. К счастью, Фиону нельзя назвать разборчивым ребенком, фактически нет такого, чего б она не ела.
Максин домывает посуду и сует голову в комнату мальчишек, где обнаруживает их с Фионой напряженно приклеенными к экрану, на котором разворачивается стрелялка от первого лица, в городском пейзаже, похожем на Нью-Йорк, и с щедрым арсеналом вооружений.
– Эй, ребята? Я что говорила о насилии?
– Мы отключили опцию всмятку, мам. Все хорошо, смотри. – Постукивая по клавишам.
Магазин