произнес бретер, резво взбегая на второй этаж.
Едва Матален назвал ливрейному лакею свое имя, как тот тут же проводил его в небольшой, меблированный с безупречным вкусом салон, в глубине которого, полулежа в кресле-качалке и вытянув к камину ноги, его ждала баронесса де Мальвирад.
– Значит, я не ошибся, – заявил маркиз. – За этим вымышленным именем и маскарадным костюмом светской дамы скрывались вы, Меротт.
– Боже мой! – ответила она. – Разумеется, я. И не такой уж это был маскарад, как вам может показаться.
– Вы меня просто сразили.
– Во-первых, сядьте, это поможет вам справиться с головокружением, – изысканным тоном ответила лже-баронесса, демонстрируя редкую обходительность.
– Вас вполне можно принять за знатную даму.
– Вполне возможно, что большой ошибки в этом не будет.
– Вы что, хотите уверить меня, что являетесь потомком Монморанси?[12]
– Мне нет надобности в чем-либо уверять вас, маркиз. И пригласила я вас отнюдь не для того, чтобы чем-то ошеломлять.
– И все равно, вы расскажете мне, как грязная старуха, с которой я познакомился два месяца назад, умудрилась превратиться в милую, где-то даже элегантную даму.
– Расскажу, мой дорогой, уж поверьте мне, но только не сегодня. Как бы там ни было, вы прекрасно видите, что, избавившись от хризалиды, я обрядилась в самые прекрасные одежды бабочки, которыми вполне умею пользоваться.
– Правда ваша. Но если так, то вы, значит, богаты? – с ноткой уважения в голосе спросил Матален.
– Надо полагать, ведь у меня вот уже четыре дня есть собственный дом, портшез и экипаж для парадных выездов.
– Мне все это грезится! Ах, Меротт, Меротт! Теперь у вас есть полное право хвастаться тем, что вы повергли меня в совершеннейшее изумление.
– Во-первых, маркиз, вы доставите мне несравненное удовольствие, если забудете это гадкое имя «Меротт», которое приносило мне определенную пользу, когда я его носила, и о котором сейчас даже вспоминать не хочу. А во-вторых, выслушайте меня.
– Я весь внимание.
– Вы по-прежнему хотите быть моим союзником, слепым исполнителем моей воли, вершителем моей мести? Или решили расторгнуть нашу договоренность?
Маркиз на мгновение задумался.
– Прежде чем отвечать, хорошенько подумайте, – сказала Меротт. – Предупреждаю, что месть моя будет безжалостной, к тому же с момента нашей первой встречи в полку моих врагов только прибыло.
Матален, погрузившись в глубокие размышления, хранил молчание и будто прислушивался к внутреннему голосу.
– Кто они, эти ваши враги? – наконец спросил он.
– Вы согласны?
– Согласен, – ответил он, – ведь я тоже хочу отомстить: и тем, кто пытался меня убить, и тем, кто не более как пять дней назад сыграл со мной такую злую шутку.
– Да-да, я знаю, второй несостоявшийся поединок с де Вертеем. Он, кстати, один из тех, кто над вами так мило посмеялся.
– Вы думаете?
– Думаю, черт меня подери!
– Ах!