зачем мы здесь?
– Забыли! – с готовностью подтверждает Сара. – Именно. И нечего зенки пучить: сколько раз вы призывали нас отринуть морок реальности, – вы же сами! – тоже не помните? А я, например, по вашей милости на восьмой ступени нахожусь, Лаки на шестой, – и что теперь? Теперь вы желаете, чтобы мы, типа, «вспомнили», что в далёкой… о нет, не в далёкой даже, а в несуществующей, если вдуматься, стране – какая-то фантомная хмарь, являющаяся не чем иным, как суммой наших коллективных представлений о ней как о «начальстве», вроде как отдала нам приказ, суть которого сводится к неусыпной заботе о непрерывности поступательного движения «не я» всех и каждого из наших сограждан к осознанию себя как процветающих «я» – причём ценой низведения целого сонма других «не я» (якобы «враждебных» нашим) к субъективным переживаниям себя как «я» побеждённых, обездоленных и морально раздавленных?! Ну уж дудки.
– Понятно, – говорю. – Праджня подсказывает мне, что вы подслушивали. Ай-яй-яй, девчонки, как не стыдно!
– Подслушивали? Да вас вся община «подслушивала», лопухи: вы трансляцию выключить забыли! Теперь все знают, каково оно, ваше истинное лицо-то.
– Ах, как страшно… Ну, допустим, люди слышали, так и что? Не все ведь такие шизоидные солипсисты, как вы… Уверен, что большинство на нашей стороне: авторитет и рассудочность – вот на что клюют простые граждане. А вам, мои милые, лечиться надо. А ну, чешите отсюда!
Тут наши девки развернулись и, вибрируя от негодования… почесали, – лучше не скажешь. Рассыпая по коридору дробное эхо каблучков. Мы с чуваками переглянулись, пожали плечами… И направили стопы в мои апартаменты: посидеть за кружечкой, покумекать.
* * *
Сидим. Ни к какому определённому выводу прийти не можем.
– Понимаешь, Чарльз, – бубнит Нагарджуна. – Положение сложнее, чем кажется. Ламаисты имеют весьма существенное преимущество: знают, чего хотят. При этом всё, чего они хотят, находится в непосредственной связи с реальностью (уж не знаю, насколько она объективна: не проверял). Им нужно только одного: вот есть в наличии некоторый порядок, складывавшийся веками, – так пусть этот порядок любой ценой сохраняет свою незыблемость. Есть миряне – и есть ламы; последние испокон веков берут на себя тяжкую обязанность выступать в качестве посредников: помогают всем остальным докричаться до Амитабхи и прочих доброхотов с той стороны (а уж как будда потом рядовому лоху будет просветление обеспечивать – это проблема того лоха и того будды). Миряне, в свою очередь, на большее и не претендуют. Живут себе, занимаются своими делами… Например, лам подкармливают. А ламы за это – денно и нощно крутят свои мельницы, призывая имя Амитабхи: и за себя, и за «того парня». Все довольны, все счастливы… и – твёрдо уверены, что рано или поздно у Амитабхи руки дойдут до самого последнего раздолбая. Выходит, и тревожиться по поводу просветления незачем: несколько перерождений можно и потерпеть.
Теперь