отправились два воина, старшим из которых был назначен Насер. Оба были вооружены акээмами с двумя спаренными магазинами – сто двадцать патронов могли уничтожить или разогнать любую стаю хищников.
Так думал Аль-Бакри. Что думают воины, его не интересовало.
Прибежавший следом за Насером Абдалла обрадовал, что кебаб уже почти готов, а в казан скоро будет заливать воду, но соли нет и поэтому…
Сауд явственно представил серое длинноухое животное, но обижать воина не стал – уж больно мало их у него осталось. Не вооружать же Хашимулло. Аль-Бакри небезосновательно предполагал, что последний повернет дуло автомата совсем не туда, куда ему укажут. Впрочем про парня командир вспомнил совсем не случайно.
– Абдалла, твой друг Хашимулло…
– Он мне не друг, – насупился воин.
– Хорошо, не твой друг Хашимулло ехал на верблюде, с ребенком, с козами, с собакой…
– Ага, – подхватил Абдалла, – он мне рассказал. Их буря настигла песчаная, в пустыне.
– И как ты думаешь, человек едет по пустыне с ребенком, на верблюдах хурджины, что в них?
– Точно, – вдруг догадался воин, и умчался туда, откуда доносился умопомрачительный запах кебаба.
– Господин, есть соль, – радостным голосом закричал он из-за шатра, – и хлеб есть, и…
Но Сауд не слушал его, он пытался понять, что может сделать он сам и два воина (не считая Абдаллы, который помимо всего прочего еще и за парнем должен был наблюдать, да и за девушками, оказавшимися родными сестрами). В результате недолгих раздумий один из воинов отправился на противоположный конец их лагеря, где наблюдал за окрестностями, забравшись на самую высокую развалину. То же самое сделал второй боец, оккупировавший похожий наблюдательный пункт, но уже здесь, рядом, где четыре израильские девушки – сначала под угрозами, и даже легкими затрещинами, начали расширять воронку лопатами и одной широкой мотыгой, реквизированной у Хашимулло. Потом удивленный воин увидел, как командир, забросив за спину автомат и взявшись за свободную лопату, тоже включился в работу.
При этом Сауд о чем-то негромко переговаривался с пленницами, но, как не напрягал слух воин аллаха, ничего понять он не смог. Потому что не знал английского языка.
Зато его хорошо знали и сам командир и его невольные собеседницы. В результате уже совсем скоро он узнал, что израильтянки (и израильтяне) тоже неведомо как оказались на поляне посреди дремучего леса, в развалинах, которые они не успели толком даже разглядеть, потому что на них со всех сторон полезли жуткие твари, которых две женщины обозвали медведями, а две другие – какими-то монстрообразными собаками. Они даже немного поспорили, не обращая внимания на разулыбавшегося командира.
Потом две девицы принесли кебаб, жесткие до каменного состояния лепешки и пятилитровую пластиковую бутыль с водой, увидев которую пленницы заметно оживились – этикетка была заполнена буквами на иврите,