язвительно пройдется насчет «наших», но тот поостерегся, и подполковник громко позвал:
– Рубцов, Дубов, Котова, Малышев – ко мне!
Впрочем, Малышев стоял рядом, и командир спросил первым у него:
– Это что такое? – он указал пальцем на пластмассовую ванночку, в которой купают новорожденных.
Последняя была полна пакетами с туалетной бумагой, какими-то пузырьками, бутылочками. Однако геолог принял указующий жест совсем по-другому. Он вдруг стал переступать ногами так, словно пытался спрятать казаки один за другим. Ничего естественно у него не получилось, и он виноватым голосом пояснил:
– Там, товарищ подполковник, еще один погибший. Помните, мы трубы видели, профильные, – Кудрявцев кивнул, – так ими парня какого-то завалило, насмерть. И мотоцикл его.
– Ага, – вспомнил подполковник, – мотоциклист, – а Малышев продолжал:
– Так привалило, что только ноги и торчат. Так я – вот… По камням, знаете ли, босиком неудобно…
– Правильно сделал, Игорь Владимирович, – успокоил его подполковник; он никогда раньше не жаловался на память, а сейчас предполагал, что с этим вопросом… по крайней мере стало не хуже.
Он помнил всех, кого успела записать Котова, и кто сам представился ему; помнил про них каждую строчку информации. А с остальными… Про остальных как раз и протягивала ему листки догадливая Мария Сергеевна.
– Вот уж с кем повезло, так повезло, – он взял в руки листки, заполненные все тем же убористым почерком, но сначала обернулся к коменданту Рубцову, – обед готов, Николай Петрович?
– Сейчас уточним, Александр Николаевич, – он обернулся, кого-то выискивая в рядах, – Егорова, Зинаида Сергеевна, пожалуйста к нам…
– А что, сейчас всех и накормим. И тебя, милая, – она приобняла Оксану, отчего у той в глазах показались слезы, – как и говорили, сначала скоропортящееся.
– Хорошо, – подполковник недовольно покосился на коменданта, который как видно, раньше неплохо поживал, перекладывая всю работу на подчиненных, – сначала накормить тех, кто пойдет со мной. Он окинул взглядом окружающих:
– Никитин!
– Я!
– С кабаном закончили?
– Так точно!
– Молодец! Первый; Малышев!
– Я!
– Второй; Володин!
Пожарник выступил вперед.
– Будешь третьим, – прозвучало двусмысленно, но никто, даже Никитин не засмеялся.
– Ершов! – парень с подбитым глазом выпрямил плечи, даже стал как будто выше; подполковник поколебался, но все же кивнул, – четвертый.
Кудрявцев поднял к глазам листки, споро пробежал по ним взглядом, выискивая нужную ему информацию. Взгляд царапнуло знакомое до боли слово: «Афганистан», – и он остановился на этих строчках:
– Холодов Юрий Михайлович, шестьдесят первого года рождения, в восемьдесят втором году в Афгане, – на приглашающий голос Кудрявцева никто не откликнулся, и он оторвал взгляд от листка.
Парень,