драгоценных, подобных тем, что украшали оружие неведомого арабского эмира. Вот только размерами те, сирийские, были поскромнее, да чистотой такой не отличались.
Первый – абсолютно прозрачный, так что надо было постараться, чтобы увидеть его на доске – был размером с куриное яйцо; второй, черный настолько, что эта чернота словно утягивала внутрь себя, был покрупнее раза в полтора, но тоже не оставлял сомнений – это был настоящий алмаз, ограненный с поразительным мастерством.
Старый неандерталец начал повествование:
– Эти камни – часть сущности Спящего бога. Их вырвал из груди бога Великий Денатурат в первой битве. И бежал в холмы, куда когда-нибудь волчица принесет двух младенцев.
– Рим, – ахнул профессор, – это легенда о рождении Великого города.
Рядом вдруг оказался Марио, без ожерелья, естественно – ведь он не был членом совета, и кто-то сзади не пожадничал, протянул парню свое. Теперь опять настала очередь поражаться старому вождю:
– Ты, – протянул он корявый палец почти до самой груди итальянца, – ты будешь жить на священном холме уже после того, как волчица принесет туда младенцев. Но как это может быть?
Его восприятие сидящих напротив людей изменилось; он смотрел теперь на них не просто с надеждой, а с надеждой, которая вполне может воплотиться в реальность – в отношении Спящего бога, по крайней мере.
– Спящий бог вернулся к Денатурату, – продолжил он, когда Марио отступил в задние ряды слушателей, – и предложил выкуп за свои камни. Богатый выкуп – вот этот.
Теперь его палец показывал на большие мешки, но развязывать их он не спешил:
– Денатурат отказался, а на священном холме Спящий не мог одолеть его. Тогда бог проклял все поколения не-зверей, и наложил запреты, нарушения которых влекут за собой кару.
Старый дикарь опять встал со стула, снял неторопливо с шеи такое же, как у дюжины людей, ожерелье. Теперь полковник не мог понимать его речи. Но старик опять заговорил по-русски, точнее повторил заученную за долгие годы жизни (можно было сказать – за многочисленные поколения) роль:
– «… и не будет у вас ни буквы, ни цифры; ни колеса, ни лука; ни железа, ни золота; и не будет у племен ваших друзей кроме вас самих. А если кто нарушит запрет, за тем придет мой палач – Седая медведица!».
Сам старик вряд ли понимал, о чем сейчас говорит, а вот Оксана ощутимо напряглась, когда прозвучали последние слова, так что Александр поспешил отвлечь ее, воскликнув:
– И стоили эти камни такой жертвы?
Он взял в руки прозрачный бриллиант, не обращая внимания на слабую попытку вождя остановить его. Старик как раз надевал на свою шею ожерелье, так что не успел помешать Кудрявцеву, а тот вдруг… задохнулся от радости, что заполнила все его существо, от радости понимания того, что впереди все будет хорошо, просто замечательно. Большой палец непроизвольно переместился на другую грань камня; у этой грани название было – счастье. Счастье от того,