тех коротких зимних днях, когда звери собираются возле своих каминов. Тем не менее у Мола оставалась масса свободного времени. Так что однажды в полдень, когда Рэт сидел в кресле перед огнём и сочинял в полудрёме стихи, никак не желавшие сочиняться, наш бесстрашный крот решил отправиться в Дремучий Лес, чтобы хоть немного его узнать, а также, если повезёт, свести знакомство с мистером Баджером.
День, когда Мол выскользнул из тёплой норки на воздух, был холодным и тихим, а небо низким и суровым. Крот увидел перед собой голое, лишённое листвы пространство. И он подумал, что никогда прежде не заглядывал в такие дали, в самые их глубины, как в этот зимний день, когда природа, погружённая в ежегодный сон, казалось, сбросила с себя все свои одежды. Рощицы, лощины, овраги и прочие глухие места, которые были такими таинственными и привлекательными в летнюю лиственную пору, теперь открылись, трогательно доверяя ему свои секреты, и, казалось, просили его не судить о них по нынешней их ветхости и бедности, а дождаться того времени, когда они снова смогут принять участие в богатом маскараде и привлекать и обольщать его старыми уловками. Во всём вокруг была грусть, но вместе с тем веселье и даже опьянение. Мол чувствовал радость оттого, что ему нравится земля, лишённая украшений, суровая и сбросившая с себя дорогое убранство. Он увидел землю раздетой, и нагота её оказалась красивой, здоровой и естественной.
Может быть, поэтому ему не хотелось сейчас тёплого клевера под ногами и свежей травы на полях. Заградительные полосы живых изгородей и стоявшие стеной буки и вязы сейчас нравились ему куда больше. В бодром, даже весёлом настроении шёл он в сторону Дремучего Леса, который грозно лежал перед ним в низине, как чёрный риф в каком-нибудь тихом южном море.
Когда Мол вошёл в лес, ничто не вызвало у него тревогу. Ветки хрустели под ногами, поваленные деревья то и дело заставляли спотыкаться, грибы на пнях напоминали карикатуры и каждую минуту удивляли своим отдалённым сходством с чем-то знакомым. Но всё это забавляло и трогало его. А лес завлекал крота всё дальше, в глубину чащи, туда, куда не проникал свет и где деревья всё теснее и теснее обступали его, а норы и дупла со всех сторон угрожающе щерили пасти.
Стало совсем тихо. На Мола неумолимо надвигались сумерки, сгущаясь и спереди и сзади. Казалось, что свет отступает, как вода в отлив.
И тут вдруг появились мордочки.
Сначала за плечом у Мола возникло что-то неясное, и он сразу же подумал, что это чья-то мордочка, крохотная, злая, клиноподобная мордочка, глядевшая на него из какой-то щели. Но, когда он оглянулся, там никого не было.
Мол ускорил шаги, говоря себе, что всё это игра воображения, которому не надо давать волю, а то подобным фокусам не будет конца. Он прошёл мимо одной норки, другой, третьей, а затем… Да вот же! Нет, показалось! И всё же – да! Вот она, маленькая, узкая мордочка с тяжёлым взглядом, высунулась неподалёку от него из норы и тут же исчезла. Молу