Альфред Теннисон

Королевские идиллии


Скачать книгу

видно, нечиста ее душа.

      Однажды безмятежным летним утром —

      Они еще в постели были – солнце,

      Окно без ставен пронизав лучами,

      На спящего воителя упало.

      И, сдвинувшись, он сбросил одеяло,

      И обнажились жилистая шея,

      Могучий торс и руки, на которых

      Переливались мускулы стальные.

      Так перепрыгивает через камни,

      Спеша, ручей, бегущий слишком быстро,

      Чтобы успеть на части раздробиться.[91]

      Проснулась Энид, рядом с мужем села,

      Залюбовалась им и прошептала:

      «Ну кто другой еще так ладно скроен?»

      Но тут вползла в ее головку тень

      Тех разговоров, где был обвинен

      Герейнт в любви чрезмерной. И она,

      Склонившись к мужу, жалобно сказала:

      «О, руки крепкие и торс могучий!

      Не я ль, несчастная, тому причина,

      Что вас теперь бессильными считают?

      Да я, конечно! Ибо не посмела

      Сказать ему, что думаю сама

      И что о нем в народе говорят.

      Себя я ненавижу! Я – причина

      Того, что жалкой стала жизнь его.

      Да разве же его люблю я, коли

      Об имени его я не забочусь?

      Ах, мне бы обрядить его в доспехи,

      И вместе с ним скакать на поле брани,

      И наблюдать за тем, как он разит

      Могучею рукой отребье мира!

      А еще лучше – лечь в сырую землю,

      Чтобы вовек его не слышать голос,

      Чтобы в его объятьях не сгорать

      И жарким светом глаз не ослепляться,

      Ибо на мне лежит его позор!

      Но если так смела я, что могла бы

      Герейнта видеть раненным в сраженье

      И даже умирающим, так что ж

      Нет силы у меня сказать ему,

      Как насмехаются над ним, считая,

      Что он себя на женщину растратил?

      Боюсь, что я ему жена плохая!»

      Так Энид над любимым причитала,

      И капали на грудь его нагую

      Ее, рожденные любовью, слезы.

      Но он, проснувшись, услыхал, к несчастью,

      Лишь самые последние слова:

      «Боюсь, что я ему жена плохая».

      И он подумал: «За мою заботу

      И за страданья, да, и за страданья —

      Неплохо Энид отплатила мне…

      О горе мне! Она мне не верна!

      Я знаю, Энид плачет по кому-то

      Из рыцарей веселых в Камелоте!»

      И хоть Герейнт любил и чтил жену

      Настолько сильно, чтобы не считать

      Ее в бесстыдной связи виноватой,

      Но все ж его такая боль пронзила,

      Какую чувствует мужчина, если

      Он безнадежно в женщину влюблен.

      И тотчас же он соскочил с постели

      И, сонного тряхнув оруженосца,

      Потребовал: «Коня – и мне, и ей!»

      А Энид бросил: «Поскачу я в дебри.

      Еще мои не износились шпоры,

      Еще не столь я низко пал, хотя

      Желал бы кое-кто поверить в это.

      А ты надень наряд свой самый худший

      И вслед за мной скачи». Удивлена,

      Спросила Энид: «Коль виновна Энид,

      Так