она не может перестать командовать! Каждый день одно и то же! – с этими словами Мари грациозно опустилась на скамью, стоявшую в углу.
Она была так стройна, что ей не пришлось для этого отодвигать стол, как с завистью отметила Рут. Все три сестры были стройными, в отличие от многих деревенских баб, имевших бесформенную фигуру, обвисшую грудь и дряблые жирные складки на боках. Каждая могла благодарить Господа за идеальные пропорции тела, гладкую здоровую кожу и блестящие шелковистые каштановые волосы, не требовавшие специального ухода помимо ежедневного расчесывания по сто раз. Но Мари была самой миниатюрной, тонкой и хрупкой, словно драгоценная статуэтка.
– Как бы там ни было, она уже спустилась. Я уже начала опасаться, что придется снова подниматься на верхний этаж, – сухо произнесла Рут.
После смерти матери они привыкли мыться в одном из прилегавших к дому сараев, там же они и стирали. Даже Йоост совершал утренний туалет на улице, вместо того чтобы мыться в кухне. У всех оставалось личное пространство, что было немаловажно как для девушек, так и для самого Йооста.
– Кстати, куда отец подевался?
– Не знаю. Вчера вечером он засиделся дольше обычного. Он так громко топал по лестнице, что я проснулась и потом долго не могла уснуть! – поморщилась Мари. – Надеюсь, он не мается с похмелья?
Рут пожала плечами.
– Не так уж много он пьет, – словно извиняясь за отца, произнесла она.
При этом Йоост действительно не нуждался в оправданиях. Хотя он каждый вечер заглядывал на пару часов в трактир «Черный орел», однако, в отличие от других деревенских мужчин, ему редко случалось хватить лишку.
Тем временем картофель на сковороде покрылся толстой коричневой корочкой. Рут взяла кусочек и быстро положила в рот. Горячий! Она налила себе и Мари по чашке кофе. Пряный запах напитка было особенно приятно вдыхать этим солнечным утром. Такие теплые дни называли бабьим летом – вроде бы и не осень, но уже и не лето. Не хватало только, чтобы птицы, рассевшиеся на большой груше возле кухонного окна, устроили концерт. Лишь изредка слышалось чириканье черного дрозда или звонкий свист жаворонка. Но осенние туманы вот-вот поглотят и эти звуки. Рут вновь принюхалась к кофейному аромату. Она ненавидела холодное время года.
– Совсем скоро снова придется зажигать свет по утрам, – произнесла Мари, словно подумала о том же.
Часто бывало, что одна из сестер произносила вслух то, о чем думала другая.
Да, после смерти Анны Штайнманн они обо всем договорились – о том, что касалось совместной жизни, да и работы тоже. Конечно же, всегда не хватало еще одной пары рук. Но, как бы ни злословили другие деревенские стеклодувы, производство Штайнманнов, которым «заправляли бабы», было не хуже других. Они изготавливали первоклассные колбы и пробирки для аптекарей. То, что Штайнманны сами производили свою продукцию от начала и до конца, не отдавали в чужие руки ни одной операции – ни шлифовку пробок, ни нанесение надписей, ни упаковку колб, –