свой век шариковые ручки, бобины с леской, простыни, мужские купальные трусы, выцветшие от хлорированной воды в бассейне купальники Джейн, пустые флаконы, пузырьки из-под витаминов и многие другие атрибуты цивилизации, которыми, как правило, обрастают люди, не видящие смысла в упорядоченном пространстве.
Единственными относительно чистыми местами оставались кабинет Барта и годами пустовавшая гостевая комната. И то лишь по той причине, что Джейн нечего было там делать.
Периодически Барт не выдерживал и наводил в их жилище порядок. Собирал в большие пластиковые мешки горы мусора, распихивал по ящикам вещи, отмывал с ботинок грязь, стелил свежую постель, пылесосил и, в случае, когда грязи было уже слишком много, мог даже вымыть пол.
Джейн в уборку обычно не вмешивалась. Ни на минуту не отрывая взгляда от нетбука, с которым проводила всё своё свободное от занятий время, она не глядя отодвигалась в сторону, если мешала Барту, подбирала под себя худые мальчишеские ноги, жевала чипсы или попкорн, жила своей, неподвластной Барту внутренней жизнью.
Сколько раз, возбуждённый её видимой трогательной беззащитностью, он бросал свои дела и заваливал её на постель – и не счесть.
Какая это была жизнь? Лучшая за все годы его существования на никчёмной планете, населённой никчёмными людишками.
Зачем ты испортил её, ангел?
Мигель
I
Панчито вёз Мигеля домой.
В последнее время они почти не общались, ограничиваясь короткими распоряжениями Мигеля и вялым «сделаю» от Панчито. Сидя в машине, Мигель, как правило, молчал либо говорил по телефону.
Вот и сейчас он не проронил по дороге ни слова.
Ему было над чём подумать.
Да, они с Ньето практически договорились убрать с дороги Гуттьересов, но, как ни странно, Мигелю, возможно, впервые в жизни не хотелось прибегать к крайним мерам. Желание избежать досадных драм было не то чтобы блажью Мигеля, нет, просто он чувствовал «где-то там, внутри», как он сказал Ньето, что путь к маленькому гринго не должен быть омрачён фактом чьей-то там гибели. И Марии-Луизе в ответ на её повторное предложение выкупить Майкла у Гуттьересов заявил, что желает, чтобы его путь к малышу «был устлан розами».
– Это как? – спросила она, моргнув частоколом густо накрашенных ресниц.
– Принеси мне соку, жёнушка.
– И это твой ответ?
– Не знаю, Луисита, – не стал скрывать правды Мигель. – Я правда не знаю, что тебе сказать. Не знаю, как сделать так, чтобы все остались живы и довольны, а малыш – при мне, точнее, при нас.
– Подкупи их, – вновь повторила Мария-Луиза. – Деньги все любят.
– Может быть, может быть… – рассеянно ответил Мигель.
Не рассказывать же ей про эпизод в спальне Инеситы! По крайней мере, не сейчас, когда он вроде бы решил сделать последнюю попытку и углубить едва наметившиеся отношения между ним и женой Гонсало Гуттьереса.