неделю поста скорби!
Трудно сказать, насколько отец-настоятель своей речью воодушевил остальных монахов, но вот меня, откровенно говоря, не очень. Даже очень не очень, так, что аж совсем не воодушевил.
– Что ж теперь будет-то? – озабоченно спросил Тумил, когда мы вышли из трапезной.
– Пост скорби будет, не слыхал, что ли? – ответил я. – Жрать будем один раз в день, после захода солнца, и только по маленькой мисочке пустой каши, приготовленной на воде.
– Да я про смерть царя. – Слова про грядущую голодную неделю он, со свойственным его возрасту оптимизмом, всерьез не воспринял. – Что скажешь?
– Ну, если бы Каген еще не помер, я бы сказал: «Да чтоб ты, гадина, сдох», – ответил я, и пацан аж поперхнулся. – Погоди, через недельку священной голодовки ты будешь со мной полностью согласен.
– Вот что ты за человек такой, брат Прашнартра? – возмутился послушник. – Царь умер, а ты все о еде!
– Жрать хочу, потому и о еде, – огрызнулся я. – Каждый день кто-то дуба дает, что ж теперь, совсем, что ли, есть прекратить?
– И ты вовсе не думаешь, что теперь будет со страной?
– А что, страна думает о том, что будет со мной? – Я фыркнул. – Ничего с ней не станется. Посадят на престол нового царя, да и пойдет все по-старому.
– Но у царя, да пребудет дух его в Свете, нету сыновей.
– Был один, да погиб уже почти год как, – буркнул я.
– Вот видишь! – никак не мог угомониться парень. – А дочери его живы и здоровы! Не иначе кого-то из них будут на царство звать. Не знаю только которую.
– Никоторую. – Я подавил тяжелый вздох, но решил расщедриться на ликбез. – Кому они в Аарте сдались? Каген их специально в страны подальше от Ашшории замуж сплавлял, чтобы ни они сами, ни их потомство Тыкави конкуренцию не могли составить. Царевич-то, положим, в пустячном приграничном конфликте умудрился стрелу в брюхо поймать, но себе двоих наследников настругать успел. Старшего на трон и усадят. А если вдовствующую царевну смогут от сыновей удалить, так и без серьезного передела власти обойдется. Покуда Каген болел, все полномочия-то поделили уже, чай.
– Но… разве не царевна Валисса должна будет править, покуда новый царь в совершенные лета войдет? – удивился Тумил. – Она же его мать!
– Да хоть дед! – Я плюнул в сердцах. – Ты вообще знаешь, как она за Тыкави замуж выходила?
– К нам как-то забредал странствующий певец, он пел об этом в благодарность за кров, – пробормотал парень.
Судя по лицу, мое поведение настроило его к некогда услышанной истории довольно скептически.
– Ну, давай, порази меня этим сказанием, – попытался ободрить я. – Только вкратце и не пой. У тебя голос ломается, так что удовольствие от твоих рулад… сомнительное.
– Ну-у-у, царевич Тыкави встретил на охоте шехамскую княжну и полюбил ее, а она полюбила его. Но князь Шехамы уже сговорил ее за царя Инитары и на сватовство царевича ответил отказом. Тогда Тыкави захотел