на запад.
Египетские лучники рассыпались полукругом у выхода из ущелья.
Повинуясь взмаху руки царицы, колонна щитоносцев, не меняя походного порядка, побежала вперед, перекрывая пространство между скалами окончания ущелья и холмом, возвышающимся впереди, спеша отсечь войско противника.
Лев с сидящей на нем царицей бежал легким тротом справа от головы колонны, разворачивающегося в боевой порядок войска, следом, не отставая, легко бежали длинноногие телохранительницы.
Добежав до середины расстояния, лев остановился, повинуясь руке царицы запущенной в гриву. Царица Нейтикерт встала на спине льва, оглядывая открывшуюся перед ней картину будущего поля боя. Перед ней волновалось море черных тел, колыхались белые, желтые, красные страусиные перья в прическах, делая и так достаточно высоких чернокожих воинов еще выше. От раскрашенных красками тел рябило в глазах. Стена огромных, в рост человека, ромбовидных щитов колыхалась, словно заросли тростника на берегах священной реки. Черепа буйволов увенчивали головы некоторых воинов, черные хвосты зебр и антилоп украшали других.
Царица оценила длину и глубину строя кушитов. Шеренги египтян явно не хватало, чтобы заполнить промежуток между скалами и холмом.
– Много. Как же их много.– вполголоса сказала Нейтикерт, покачав головой. – Уж, очень много.
Затем она обернулась назад и, увидев небольшую осыпь у стены обрыва в тылу своего войска, скомандовала военачальникам, выкинув руку назад:
– Шатер мой там поставьте.
Лев легко трусцой направился в сторону холма.
Через некоторое время от стены кушитского войска, потрясающего копьями и издающего боевые выкрики, отделилась группа, человек пять-шесть и, пройдя половину расстояния, отделяющего их от противника, воткнула копья в землю и остановилась.
Несколько египтян подошли к ним и некоторое время о чем-то переговаривались. Затем к царице побежал воин.
– Ну что? – спросила Нейтикерт. – Сдаются ли они на мою милость?
Воин слегка приоткрыл рот и застыл.
– Говори. – приказала царица.
– Жизнь, здравие и сила, кушиты предлагают отложить сражение на утро, ввиду того, что Атум уже клонится к закату. Они клянутся своей честью, что не нападут на нас ни сейчас, ни ночью и если ты им, то же обещаешь, они расположатся на ночевку.
– Оу! – восхитилась царица. – Это слова храбрецов и благородных воинов! Передай же, воин, такие им мои слова, – царица Нейтикерт, чувствует себя так, словно попала в легендарные сказания, о благородных древности героях, и она клянется своей честью, что до утра, дает им время сдаться ей на милость, и, в этом случае, она, еще раз в том клянется, что будет милостива к ним, и не прольет ни капли крови, и, все они вернутся к своим матерям и дочерям и женам, в противном случае, она досыта упьется ихней кровью. Завтра! Утром! Это последнее мое слово!
Рот воина еще более приоткрылся, и он все продолжал смотреть во все глаза на свою юную царицу,