лебедем. И смены элит не произошло. Смена элит – это когда я сам это почувствую. А на деле я как был поденщиком, так им и остался…
– Значит, у тебя нет звездной болезни, пока, во всяком случае. Но вот что меня беспокоит: я слышал, ты решил эту премию потратить на издание книг своих друзей и на строительство памятника Пастернаку.
– Стоп, стоп! Это я про другую премию говорил, про «Национальный бестселлер»! Но мне ее пока не дали.
– А, это просто была неточность. Тогда судьба этих трех миллионов понятна. Ведь известно, что ты семьей из четырех человек живешь в двушке. И давно копишь на решение квартирного вопроса. Я рад за тебя.
– Спасибо. А очень многие люди не рады, что я получил премию…
– А, ну да, у вас же там интриги! Ну-ка расскажи, как писатели ненавидят друг друга!
– Пару лет назад приблизительно так и было. А потом начались поездки на международные ярмарки и по стране. Это организуют Григорьев с Сеславинским (Федеральное агентство по печати и массовым коммуникациям. – И. С.).
– По этой схеме Горький возил писателей на строительство Беломорканала.
– Абсолютно точно. Но тогда это было воспевание рабского труда, а сейчас мы смотрим на нормальную жизнь. И вот в ходе таких поездок между писателями, естественно, установились дружеские отношения. Особенно нас сблизила поездка на книжную ярмарку в Варшаву, где мы страшно бухали. Там еще стояла очередь на Асара Эппеля, единственного из нас, кто знает по-польски. Один человек из нашей делегации влюбился в полячку, и все мы за него переживали. И когда она наконец ему дала, был общий праздник, триумф дружбы.
За столом мы после быковского триумфа с «Большой книгой», конечно, вспомнили трудные времена. Это для него 95-й. Тогда на Диму как-то навалилось. С женой развелся, два издания закрылись, куда он писал: «7 дней» (Ирина Петровская) и «Столица» (Андрей Мальгин). У него был такой нервный срыв, что, по его признанию, у него даже стоять перестал.
– Ну это ж ненадолго! – бесполезно утешаю я задним числом.
– Ненадолго. Но мне-то тогда казалось, что навсегда!
И вдобавок еще ему тогда по башке дали арматурным обрезком…
Били его, как он полагает, сектанты. Из секты сайентологического толка «Источник жизни».
– По всем приметам это они… Других острых публикаций у меня в тот год не было! А они звонили и угрожали.
– Так ты, значит, пострадал за правду?
– Нет… Я просто показал непрофессионализм. Если тебя побили – значит, ты дурак. Значит, ты обосрался.
– Как так?
– Во-первых, я должен был так написать, чтоб не побили. Или я должен был ходить с охраной. Если побили – сам виноват! Я знал, что они меня будут караулить, они меня предупреждали об этом. А я один ходил вечером… Вот Юля Латынина всех разоблачает, она довольно смелый журналист – ее ж не бьют…
Но, к счастью, его не убили, как это, увы, иногда бывает с журналистами.
Обстоятельства же, при которых