потом мы все-таки коньяка выпили. – И. С.)
– Странно… Писатели, они обычно пьют. Русский интеллигент не может не пить, глядя на страдания народа, – помните такое высказывание Вени Ерофеева? Вы, наверно, тоже такое замечали за писателями?
– Да. Но, думаю, у них личные причины. Ерофеев съерничал.
– Это, может, из-за оторванности писателей от настоящей жизни, которой живут люди…
– Думаю, это от склада личности. Писатель – он немножко не в себе, он нездоровый всегда…
– Ну или просто люди такие подбираются.
– Да, это ремесло рекрутирует людей особого склада.
– Вот и репортеры часто пьющие.
– Да?
– Уж лучше пусть репортеры пьют, чем шоферы автобусов… Вот мы про пьянство заговорили, и я вспомнил, как мы выпивали в храме Святой Татьяны, прихожанином которого вы являетесь.
– В храме? Выпивали?
– В те времена, когда в здании располагался клуб гуманитарных факультетов МГУ. Каждый раз когда первокурсников журфака посвящали в студенты, всех в клубе поили, прежде сводив без очереди в Мавзолей.
– А Мавзолей-то зачем? Это как-то слишком…
– Ну вот была такая феня тогда, что это круто. Наверно, наш декан Ясен Николаевич Засурский хотел подчеркнуть, что вот факультет в пешей досягаемости от Красной площади разместился… А вы как на филфак попали? Из любви к чтению?
– Если быть совсем искренним, то не из-за этого. Я пошел на специальность «Преподавание русского как иностранного». Меня надоумили, что это перспективно, интересно, хорошо. Там светили поездки за границу…
– Вы собирались куда-то на ПМЖ?
– В советские годы про такое не думали.
– Ну что вы, а анекдот? «Еврей – не национальность, а средство передвижения».
– Ну у меня лично таких мыслей не было. Хотелось просто поездить, посмотреть мир. Сестра училась на географическом, у нас карты по всему дому висели, они мне голову затуманили. Я с ними провел полдетства, выучил названия всех стран, всех столиц. Когда мне было 12 лет, я пошел во Дворец пионеров, в Клуб интернациональной дружбы, и стал учить испанский (в школе был английский). Я познакомился там с латиноамериканцами, изучал их культуру. У меня до сих пор такая заноза сидит, мечта – съездить в Латинскую Америку. Я много где был, но туда не добрался пока…
– Что за волна такая пошла? Вот недавно Быков получил премию за документальную книгу про Пастернака, теперь вот опять две книги non-fiction вышли в финал, ваша и Льва Данилкина, про Проханова.
– Сейчас интересно все, что касается фактуры. Невыдуманные судьбы, невыдуманные жизни… Людям хочется осмыслить происходящее, и у них есть такая возможность. Раньше, в советское время, была хорошая художественная литература, там можно было обходить острые углы. А нормальная книжка в серии ЖЗЛ, о людях XX века, по крайней мере, никак не могла выйти.
– Все самое интересное выкидывали.
– Выкидывали. И авторы сами себя ограничивали.