печально смотрел на дёргающегося в истерике друга:
– Ты чего, Сашь, совсем того? Шутки перестал понимать.
– Нашёл чем шутить, дурак, – сказал, остывая Саша. – А этот, в магазине, точно, гей? – спросил он в надежде, что это тоже окажется шуткой.
– Нет, этот в магазине – настоящий, и ты ему действительно чем-то понравился. Я – нет, а ты – да. Задумайся, Санёк, чтобы в следующий раз не попасть в такую переделку, когда будешь один без меня разным хмырям улыбаться. Здесь их знаешь сколько?
– Сколько? – встревожился Саша.
– До хрена и больше, – сказал Лёня, испытывая облегчение от того, что ссора с Сашей, пусть и по ничтожному поводу, не состоялась, ведь здесь в Европе, в которой Лёня жил уже почти десять лет, сексуальная ориентация давно уже не является ни оскорблением, ни ругательством, а чаще даже говорит просто о партийной принадлежности. Банкир, например, с которым Лёня пытался заиметь дело, тоже, кажется, из этой… партии. Хотя он понимал и Сашу, для которого обвинение в гомосексуализме было страшней расстрела, до того, что ему даже изменило обычное чувство юмора, ведь там, где они с Сашей выросли, к частной жизни человека всегда было отношение подозрительное. Даже просто наличие частной жизни считалось почти неприличным, чем-то вроде прилюдного отправления естественных надобностей.
– Ну, что, поедем, хоть город увидишь, – сказал Лёня, дружески толкнув Сашу в плечо.
Банка пива, которую открывал Саша, выскочила у него из рук и упала на пол кабины, облив Сашу с ног до головы и залив ветровое стекло пивной пеной. Саша, невнятно матерясь, пытался на ходу достать упавшую банку, из которой как из огнетушителя, продолжала хлестать пена.
– Ну его, поехали домой, – сказал Саша, вытирая с лица пузырящееся пиво. Лёня посмотрел на него и не смог удержаться от смеха. Саша тоже рассмеялся сквозь пивные слёзы.
18 с половиной сантиметров
Стоял душный городской вечер. Кондиционер не справлялся с жарой и гонял по квартире влажный жаркий воздух. На диване, среди обновок сидел в одних трусах Саша и, прихлёбывая пиво, смотрел телевизор, где по специальному каналу шёл научно-фантастический порнофильм, диктовал Лёне, сидевшему у компьютера, характеристику на самого себя для брачного объявления.
Героиню фильма, попавшая на планету, захваченную дефектными клонами выдающихся землян, без конца насиловали Иваны Грозные, Наполеоны, Гитлеры, Сталины, и это слегка отвлекало Сашу. Стоны и крики страсти, доносившиеся с экрана мешали и Лёне:
– Слушай, выключи эту дребедень, ещё насмотришься. Давай диктуй дальше, я хочу, чтобы завтра это было уже в газете. Чего тебе лишний день терять?
– Высокий блондин, – продиктовал Саша и сделал телевизор всё-таки потише.
– Какой же ты блондин? – скептически посмотрел на него Лёня.
– А какой же я?
– Ну, скорее шатен.
– А это хуже или лучше? – спросил Саша.
– Один черт, – сказал Лёня.
– Тогда пиши – блондин, –