align="center">
Чистейшей прелести чистейший образец
Пушкин оставил после себя десять гениальных томов и четверых детей. Несмотря на «донжуанский список» и массу слухов о своих побочных детях, великий поэт заставил нас поверить, что единственной и неповторимой его любовью была Наталья Николаевна Гончарова – «чистейшей прелести чистейший образец».
Пушкин погиб в 37 лет. Аракчеев в 37 лет только женился. Граф не оставил ни перечня донжуанских подвигов, ни детей. В его жизни было две женщины. Первую, свою жену он, наверное, смог бы полюбить, если б она явила собой «чистейший образец» его мыслей и представлений о преданности. И кто знает, может, совсем не так сложилась бы его судьба, и совсем не такое негативное мнение он оставил бы о себе потомкам.
Он не искал чинов в приданое, как вообще никогда и не от кого не искал чинов и наград. Он просто хотел семейного счастья, которое в его представлении означало, прежде всего, взаимное уважение.
«Любовь и дружба ее есть единое мое исканное в ней благополучие, чего я единственно прошу от Всевышнего, а без оного, по чувствительному моему характеру, я не могу быть здоров и счастлив». Так писал он о своей избраннице незадолго до свадьбы.
4-го февраля 1806 года Аракчеев обвенчался с Натальей Федоровной Хомутовой, дочерью малоизвестного генерал-майора, занимавшегося рекрутским набором. В тот же день новоявленная графиня получила по императорскому указу Екатерининский орден 2-й степени – одну из высших «женских» наград Российской империи.
Наверное, сидя «на золотом крыльце», царь с царицей думали, что самый лучший подарок на свадьбу молодой женщине – фрейлинский статус. Он давал право без приглашения появляться при дворе, посещать все балы в высшем свете. Короче, открывал любые двери – танцуй хоть до упаду. Можешь с мужем, можешь одна – никто с тебя не спросит, никто не осудит.
Чем закончилась для Натали Гончаровой и ее мужа эта «фрейлинская» безудержная свобода, мы все знаем. А как она начиналась, почему-то забываем. Мать поэта вела в то время хронику жизни своей. «Александр в деревне, – пишет она 13 февраля 1834 года. – Его сделали камер-юнкером. Его жена теперь на всех балах, она была и в Аничковом. Она много танцует, хотя, похоже, брюхата…»
Беспристрастная хроника продолжается спустя неделю: «Натали на всех балах, всегда хороша, элегантна, везде принята с лаской; всякий день возвращается в четыре или в пять часов утра, обедает в 8 вечера, встает из-за стола, чтобы взяться за туалет и мчаться на бал. Через две недели она поедет в деревню».
В деревню к мужу в тот раз она не поехала ни через две недели, ни через месяц. Вот дальше запись из дневника ее свекрови: «В воскресенье вечером, на последнем балу при дворе, Натали сделалось дурно после двух туров мазурки; едва поспела она удалиться в уборную императрицы, как почувствовала боли такие сильные, что, возвратившись домой, выкинула. И вот она пластом лежит в постели после того, как прыгала всю зиму и, наконец, всю масленицу, будучи два месяца брюхата…»
Не знаю, как вам, а мне этот