коль не придут, да не скажет никто,
Что я виноват – в поношенье и в суд.
Стучит по деревьям топор над холмом.
Наш стол изобилен прозрачным вином,
И в полном порядке сосуды на нем,
И братья мои наполняют мой дом.
Достоинство духа народ утерял,
Гоняясь за лишним засохшим куском.[146]
Вино есть – его процедите для нас,
А нету вина, так купите для нас,
Как гром, барабаны, гремите для нас,
Живей, плясуны, попляшите для нас!
А время придет отдохнуть нам – опять
Прозрачное будем вино попивать.
Славословие царю
(II, I, 6)
Небо навеки храни тебя, царь!
Сила твоя да пребудет тверда,
Благо и счастье да будут тебе,
Да не иссякнут они никогда!
Многие небо щедроты пошлет,
Несть им числа, на года и года!
Небо навеки храни тебя, царь!
Даруй без меры щедроты одни!
Долгу послушный, прими от небес:
Милости – будут стократны они.
Счастье, о небо, тебя осени,
Счастье на долгие, долгие дни!
Небо навеки храни тебя, царь!
Пусть и все царство твое процветет,
Точно гора иль вершина холма,
Точно утес или горный хребет,
Точно река, что в разливе своем
Все полноводнее мчится вперед.
Время избрав и очистивши все[147],
Пир сотворишь и сыновние сам
Жертвы четыре в году принесешь[148]
Прежним владыкам и предкам-царям.
Их заместитель[149] тебе изречет
Жизнь без конца по векам и векам!
Светлые духи, представ пред царя,
Счастьем обильным тебя одарят.
Прост твой народ и правдив, что ни день
Пищу свою добывая в труде.
В черноволосом народе твоем
Доблесть твоя разольется везде.
Ты как луна, чье сиянье растет[150],
Ты как пресветлого солнца восход!
Вечностью жизнь да сравнится твоя
С южной горой, что вовек не падет,
Ты как на соснах и туях хвоя,
Что в бесконечном преемстве живет!
В походе на гуннов[151]
(II, I, 7)
Собирали мы папоротник по лесам,
И ростки его чуть поднимались тогда,
А когда нам прикажут идти по домам,
Дней в году завершится уже череда.
Ни семьи и ни дома нет больше… Беда –
Это гуннская вторглась орда.
На коленях и то я не мог отдохнуть –
Это гуннская вторглась орда.
Собирали мы папоротник по лесам,
Были стебли его в эту пору мягки,
А когда нам прикажут идти по домам –
Изболится, иссохнет душа от тоски.
И сердце тоска все мучительней жжет,
Истомил меня голод, и жажда гнетет!
Но