Когда она успела приехать? У меня такое чувство, что я очнулась от комы. Я стряхиваю оцепенение и ищу взглядом Натаниэля. Он продолжает играть в кабинете психиатра игрушечной железной дорогой.
Чиновница из отдела опеки смотрит на меня, и я понимаю, что чего-то подобного она и ожидала. И не могу ее винить. На ее месте я подумала бы то же самое. Если честно, раньше бы подумала.
Мой голос безжизненно дребезжит:
– Вы уже обратились в полицию?
Моника кивает.
– Если я могу вам чем-то помочь…
Мне нужно отсюда уйти, и я не могу взять с собой Натаниэля. Мне больно об этом просить, но у меня сломался мой барометр доверия.
– Да, – говорю я. – Вы не присмотрите за моим сыном?
Я нахожу мужа на третьем объекте, он возводит каменный забор. Лицо Калеба сияет, когда он узнает мою машину. Он смотрит, как выхожу я, и ждет появления Натаниэля. Этого оказывается достаточно. Я подбегаю к Калебу и изо всех сил бью его по лицу.
– Нина! – Он хватает меня за руки. – Какого черта…
– Ты ублюдок! Как ты мог, Калеб? Как ты мог?!
Он отталкивает меня, поглаживая щеку. На ней ярко алеет след от моей руки. Отлично!
– Я не понимаю, о чем ты, – говорит Калеб. – Успокойся.
– Успокоиться? – взрываюсь я. – Выражусь яснее: Натаниэль сказал нам. Он рассказал, что ты с ним сделал.
– Я ничего ему не делал.
Одну долгую минуту я молчу, только испепеляю взглядом.
– Натаниэль сказал, что я… я… – запинается Калеб. – Это же смешно!
Они все так говорят, все преступники, поэтому мне и приходится их уличать.
– Только не смей говорить, что ты его любишь!
– Конечно люблю! – Калеб качает головой, словно пытаясь отогнать дурные мысли. – Я не знаю, что он сказал. Не знаю почему. Но, Нина, Господи Боже… Ради всего святого!
Я молчу. Каждый год, проведенный вместе, разворачивается перед глазами, пока мы оба не оказываемся по колено в воспоминаниях, которые не имеют значения. В широко распахнутых глазах Калеба стоят слезы.
– Нина, пожалуйста! Подумай, что ты говоришь!
Я опускаю глаза на свои руки: один кулак крепко сжимает второй. Это жест для предлога «в». В беде. В любви. В случае.
– Я думаю, что дети таких вещей не придумывают. Что Натаниэль ничего не выдумал. – Я поднимаю голову и смотрю на мужа. – Сегодня домой не приходи, – велю я и с величайшей осторожностью иду к машине, как будто у меня внутри разбитое сердце.
Калеб смотрит вслед удаляющимся габаритным огням Нининой машины. Пыль, которая взметнулась из-под ее колес, оседает, и пейзаж становится таким же, как и минуту назад. Но Калеб точно знает, что сейчас все совершенно по-другому, что назад дороги нет.
Он все отдал бы ради сына. Всегда так было и всегда так будет.
Калеб смотрит на забор. Чуть больше метра, но он возится с ним добрую часть дня. Пока его сын в кабинете психиатра переворачивал мир с ног на голову, Калеб поднимал камни и притирал их друг к