Ты поможешь избавиться от мистера Евстасия! – сказал он.
Карлайон тем временем вошел в гостиную, где и застал мисс Рочдейл с пастором, сидевших по разные стороны камина. Девушка имела утомленный, бледный вид, а в глазах ее, которые она подняла на лорда, таилось загнанное выражение. Он, одобряюще улыбнувшись ей, сказал:
– А теперь прошу вас пройти со мной наверх, мисс Рочдейл!
Она ничего не ответила; мистер Престейн поднялся из кресла и взволнованно осведомился:
– Должен ли я понять вас так, милорд, что мистер Шевиот желает провести обряд?
– Да, желает, причем очень сильно.
– Лорд Карлайон! – слабым голосом позвала мисс Рочдейл.
– Да, мисс Рочдейл, подождите немного. Вам решительно не о чем беспокоиться. Идемте же!
Элинор поднялась и положила ладонь на локоть Карлайона. Лорд ласково потрепал ее по руке и повел к двери. Она прошептала:
– Умоляю вас, не делайте… Я уверена, что…
– Доверьтесь мне! – только и сказал он.
Она же искала и не находила причин последовать его совету, но заявить об этом вслух было бы неуместно; вместе с ним Элинор поднялась по лестнице и вошла в спальню, где лежал умирающий.
Глаза Евстасия Шевиота были широко открыты, а голова повернута к двери. Мисс Рочдейл едва ли не с паническим страхом взирала на него, а вот он на нее не смотрел. Взгляд его был прикован к лицу кузена, в глазах Евстасия читались подозрение и тревога, отчего сам он походил на стервятника. Мисс Рочдейл невольно вцепилась в руку Карлайона.
Лорд, похоже, не заметил этого и подвел ее ближе.
– Ты по-прежнему настаиваешь на своем, Евстасий? – невозмутимо и холодно осведомился Карлайон.
– Да, говорю тебе!
Доктор с любопытством рассматривал мисс Рочдейл. Девушка почувствовала, как у нее начинают гореть щеки, и про себя порадовалась тому, что стоит в изголовье кровати, куда не доставал свет свечей. Лишь много позже она вспомнила, что ни тогда, ни во время странной и непривычной церемонии жених ни разу не взглянул на нее. Элинор ощущала себя лишней и ненужной, словно ее загипнотизировали или одурманили каким-то снадобьем, заставляя действовать против собственной воли. Она наблюдала за тем, как доктор, священник и Карлайон о чем-то совещаются, но не понимала ни слова из того, о чем они говорили; видела их движения, но при этом чувствовала себя настолько отстраненной, что впоследствии так и не смогла припомнить в точности, что же все-таки произошло в той мрачной комнате, задрапированной канифасом. В памяти девушки остался лишь узор на обоях, ромбы веселенькой расцветки на стеганом покрывале кровати да взмокшая прядь темных волос, прилипшая ко лбу Шевиота. Когда ее ладошку вложили в его руку, она вздрогнула, приходя в себя, и начала дико озираться по сторонам. Хриплый, задыхающийся голос, доносящийся из груды подушек, с трудом повторял за пастором слова, и тот низко склонился над постелью, чтобы расслышать их.
– Повторяйте за мной…
– Я, Элинор Мэри… – послушно сказала она.
Возникла пауза;