на мои натянутые нервы:
– Мои соболезнования. Как давно это случилось?
– Пять лет назад. Моя родня считает, что пора уже жить дальше.
– А вы что думаете на этот счет?
– Я бы предпочла жить дальше, но не с придурком. Я слышала, что это можно определить, сделав анализ ДНК.
Какое-то время стоит тишина, и я уже подумала, что связь прервалась. Потом он засмеялся.
Дэниэл, этот несостоявшийся разоблачитель, просовывает голову в приоткрытую дверь.
– Ну ладно, – произносит он, заметив меня. – Хватит дуться, ты как неразумное дитя.
– Прошу прощения, – говорю я Нику. – Кажется, с меня слетела шапка-невидимка.
– Позвоните мне, если убьете его. У меня, как вашего доктора, право узнать все первым.
– Неужели?
– Шучу. Но судьи делают скидку в случае с придурками.
Я вхожу в дом следом за Дэниэлом.
– У меня есть билеты на «В ожидании Годо»[12], – сообщает он мне с видом триумфатора.
– А по поводу погоды я права, – заявляю я. – Передай Дженни и Марку спокойной ночи.
Темнота вползает в окружающий пейзаж. Когда она сгущается, мы вынуждены остановиться. Здесь нет троп, протоптанных тысячами ног, прошагавшими до нас, или хотя бы одной парой ног, тысячи раз прошедшей тут перед нами. Земля девственно нетронутая, и каждый шаг таит в себе потенциальную опасность.
– Будем по очереди стоять на часах. Твои уши и мои глаза – гарантия нашего благополучия.
Лиза устала. Мы обе устали. Усталость впиталась в мои кости, став частью организма, наподобие ноги или уха. Она принадлежит мне, но распоряжается моим телом, диктуя, когда следует отдыхать, спать, зевать. Каждый день меня пронзает мысль, что у меня «конь белый» и что именно болезнь управляет моими действиями, а не моя воля завершить путешествие. Но пока не было ни крови, ни мучительных болей, и страхи отступают, чтобы поджидать в засаде до следующего раза.
Ставлю наши чашки и фляги под дождь, чтобы они наполнились.
– Я буду первая дежурить, – успокаиваю я Лизу.
Она трет кулаками глаза, затем сворачивается клубком между корней деревьев. Я не теряю бдительности. Развлекаюсь тем, что напрягаю мышцы, удерживая напряжение, пока оно само собой не исчезает, затем расслабляю, чтобы кровь снова текла свободно.
Секунды бегут за секундами, протекают минуты, часы тянутся, как закованные в кандалы каторжники. Кругом за деревьями ночь. Она здесь, наблюдает и ждет. В два часа я бужу Лизу. Жаль, что у нас нет собаки. У собаки уши и глаза. Собака всегда начеку, даже когда спит.
– Персик или клубника?
– Персик, – отвечает она, устраиваясь у ствола дерева и наполовину еще пребывая в царстве снов, где обитают чудесные существа.
Я беспокоюсь, как бы она не заснула. Тогда тот, кто устроил взрыв, найдет нас здесь. А мы, спящие, беззащитны, как котята, – хоть голыми руками бери. Опасаюсь, что это будет монстр под человеческой личиной и что мои инстинкты не дадут мне увидеть скрытую истину. Но уже щелкают один за одним выключатели моего сознания, и я погружаюсь в сон.