этом вагончике дух старшинства,
Здесь дядя Ваня всему голова.
Здесь, накидавшись асфальта, не пьют,
Тут даже песен блатных не поют.
Кем-то, наверное, заведено,
Режутся черти дорог в домино.
Руки по локоть и плечи – черны,
Только глаза на лице и видны.
…Вовка Козлов получает «козла».
Просто игра у него не пошла.
Очень упрямая вещь домино.
Многим дано, а ему не дано.
Вовка уходит, набычась, сидит,
В кучу щебёнки устало глядит.
Вот доиграют сейчас мужики,
И заиграют у них желваки.
Чаем запьют бутерброды они,
Каждый припомнит счастливые дни.
Но зашумит за окном самосвал,
Сразу в вагончике этом аврал.
Вновь в рукавицы суют кулаки
Самые близкие мне мужики.
Тянут дорогу и водку не пьют,
Вовке Козлову грустить не дают.
Трудная вещь, говорят, домино,
Лишь работягам доступно оно.
Бетонка
Какой бетон! Свинец раз в двадцать легче…
Опять лопата валится из рук.
– Куда дорогу тянете, далече?
– Нет, недалече, к людям тянем, друг!
Стоит мужик, смеётся, руки в брюки,
Он без дороги может обойтись,
И что ему дорожные науки,
Которые придумывает жизнь.
Ну, грязь так грязь… Эк невидаль в России!
Её привыкли сызмальства месить.
Постой, мужик, мы эту грязь осилим,
Пора кончать в грязи по уши жить!
Он в кирзачах шагает по щебёнке,
И он ещё не прочь поговорить,
И мы спешим по новенькой бетонке
Таким, как он, дорогу подарить.
Листва
Такой листвы не видел я ни разу —
Тяжёлая, обильная листва.
И кажется, что я с природой связан
Какой-то древней степенью родства.
Опавший лист из тех глубинных соков,
Что бродят в венах матушки-земли,
Её печальных дедовских истоков,
Которые столетья замели.
До октября листвы уже не будет —
Пройдёт к Покрову жёлтая пурга,
И в день рожденья на заре разбудят
И ослепят сиянием снега.
Подольше б отдохнуть от непогоды,
Вглядеться повнимательней в себя.
Спасибо, жизнь, тебе за эти годы,
Что я провёл, ревнуя и любя.
Такой листвы не видел я ни разу —
Тяжёлая, обильная листва.
И первый встречный с нею крепко связан
Какой-то древней степенью родства.
Последний журавль
Владимиру Бояринову
В Ряжске яблок – корзин не хватает,
Наливные, одно к одному,
И последний журавль улетает,
Поклонившись жилью моему.
Он вернётся по звёздам весною,
Принесёт очищающий свет,
Поздоровавшись утром со мною,
Улыбнувшись,