гордыми, станут Христа исподтишка подталкивать и, перейдя на «ты», злобным тоном поторапливать:
– Шагай быстрей, не задерживай нас. Возись тут с инопланетянином…
– Эх, вы, вавилонские блудницы, лицемеры. Горе вам, что вы – как гробы скрытые, над которыми люди ходят и не знают того.
– Хамишь, а ещё Господом называешься, Спасителем. У, тебя… ну давай, давай, шевели костями, сумасшедший!
Матерясь, ударят Христа кулаками, ногами, втолкнут его во внутрь корабля и наглухо закроют за ним дверь.
Под зловещее завывание оглушительных сирен они, вдруг охваченные диким ужасом, толкаясь, запинаясь, сшибаясь, падая, вскакивая, цепляясь друг за друга, побегут вниз по грохочущим железным площадкам, лестницам. Тяжело дыша, оглядываясь на мрачную, громаду корабля, направленную острым носом в звёздное чёрное небо, прыгнут в примчавшиеся за ними автомобили, которые на бешеной скорости развернутся с заносами, визжа шинами, и помчатся к подземному убежищу. Туда влетев, слуги вывалятся со страшными лицами из автомобилей на бетонные полы.
Воздух вдруг жутко загрохочет по всей округе, земля задрожит, и слуги, вскочив с полов на ноги, скорее, скорее к экранам смотреть объятый разъярённым багряным пламенем взлетающий корабль. Пробормочут: «Всё, конец Господу…» Вздохнут и, обступив всесильную Власть, шумно поздравят её с великим праздником – долгожданной победой демократии над игом Христа. Власть похвально кивнёт слугам, шевельнёт губами, изображая улыбку, и вручит награды.
А чтобы Христос больше никогда не возвращался, не мешал и не смущал народы, и не пугал Власть своим Пришествием, чтобы он наверняка сгорел до тла и не воскрес, – зная Спасителя крепость и силу – взорвут в космосе корабль с ним, подложенными атомными бомбами.
Бег в сторону пропасти
Бежишь сломя голову в сторону пропасти, не видя перед собою ни цели, ни смысла, а споткнувшись, катишься по наклонной… Суетишься, торопишься слепо, – куда? Ох, приостановиться бы надо, отдышаться, оглядеться вокруг и подумать: что впереди?
Всемирно-исторический Хам, чудотворец, насыщая собою пространство, гордой поступью шествует по миру и его хамству нет предела. Он, ухмыляясь, под восторженный рёв и аплодисменты зажигает новые путеводные маяки. Призывно заманчиво блещут они из жуткого мрака, обещая блаженство.
Хам, с умным видом, вещает:
– Не ищи ответа о смысле жизни, знай: где бы и что бы ты не искал, повсюду наткнёшься на смерть – она следует по твоим пятам. Успевай от жизни рвать всё что можешь и думай только о себе! Я могу запросто послать к чёрту дряхлого Бога и переплюнуть великих классиков прошлой, замшелой культуры. Мы с вами по-новому, культурно, станцуем на их костях.
Показывая свои безграничные возможности, чудотворец Хам собирает во рту плевок. Разогнавшись на сцене, высоко подпрыгивает, зависает в воздухе и с шумным выдохом выстреливает его. И плевок, как тяжёлый орудийный снаряд, проломив потолок и крышу, с воем и визгом уносится в небо, продырявив там атмосферу, мчится с грохотом